Книга Куколка, страница 36 – Виктория Серебрянская

Перед стартом Гимро ехидно предупредил нас, что оценка за полосу препятствий состоит из двух частей: за скорость и за качество прохождения. Причем качество сегодня было более важно. Но при этом оно не должно было идти в ущерб скорости. Другими словами, сильно торопиться было не нужно. Чем меньше ошибок, тем выше оценка. Но и шагом плестись тоже было запрещено…

Стартовали по трое с разницей в пятнадцать секунд, чтобы не мешать друг другу. И стартовавший в первой тройке громила Качиэни… застрял в трубе, которая изображала тоннель! Я смотрела широко раскрытыми от шока глазами на то, как беднягу за ноги вытаскивали из трубы два его соотечественника… Увы, Качиэни получил безоговорочный неуд. Хотя Гимро и разрешил ему попробовать второй раз, стартовав уже после меня.

Столбики, которые я по наивности посчитала поначалу стартом полосы, тоже оказались «с сюрпризом»: они были слабо закреплены и шатались под весом парней. А нужно было удержать равновесие и допрыгать по ним до конца. Наблюдая за тем, как очередной игумар сверзился с полуметрового столбика вниз, очевидно, чувствительно приложившись о грунт коленом, капитан-лейтенант ехидно процедил:

— Ничего! К концу учебного года все, кто не отчислится, будут у меня порхать на этом участке как бабочки!

Дожидаясь своей очереди, я невольно подслушала чужие разговоры и узнала, что именно на этой полосе сдавался вступительный экзамен. И что с ней мы расстанемся в конце первого месяца обучения, перейдя на более сложные, технологичные тренажеры. Что эта полоса считается среди курсантов-десантников «детской песочницей». Но меня эти знания ни капельки не утешили. Мне б хотя бы с ней справиться…

— Куколка, вперед! — без особой экспрессии гаркнул Гимро, когда из всей группы остались лишь фарн, я и Качиэни. Причем последнему было запрещено стартовать вместе с нами, несмотря на то что свободная полоса имелась.

Краем глаза заметив, как фиолетовой молнией мелькнул фарн, исчезая в «туннеле», я тоже бросилась на исходную позицию, мгновенно поняв, что мне нужно либо становиться на четвереньки, позволяя всей группе позубоскалить по поводу моих тылов, либо нырять головой вперед, как фарн. Так как фарн, я не умела. Пришлось позориться. Впрочем, протискиваясь в узкую, немудрено, что Качиэни здесь застрял, трубу, я услышала рык Гимро, обещавшего тому, кто будет пялиться на мою задницу, дополнительно десять кругов по полигону. Чтоб сбросить, так сказать, пар.

Что преподу ответили, и был ли вообще ответ, я сказать не могу. Оказалось, что туннель скрадывает и искажает звуки. Да и мне следовало сосредоточиться не на том, что осталось за спиной, а на том, что ждало впереди.

Я была достаточно худой и мелкой, чтобы передвигаться внутри трубы ползком, резво перебирая локтями и коленями, это выяснилось очень быстро. И особых проблем для меня не составляло. Хуже было другое: где-то на середине тоннеля на меня вдруг навалилось ощущение, что я не смогу. Не выберусь. Застряну здесь, как Качиэни, но в отличие от игумара далеко от начала трубы. И меня отсюда никто и никогда не выудит. Откуда-то появилось ощущение, что труба сжимается вокруг меня как кишка, будто силясь меня проглотить. Воздуха перестало хватать. Я запаниковала. Забарахталась, больно ударилась головой. Аж искры из глаз посыпались. И вот посреди этих искр мне вдруг почудилось недовольное лицо командора Дайренна. Он словно беззвучно сообщал мне, как сильно во мне разочарован: первая физическая нагрузка, а я уже лапки вскинула вверх…