Книга Девичник в космосе, страница 101 – Виктория Серебрянская

— Оля?! Почему ты плачешь? Что болит?

Неожиданно раздавшийся в комнате голос бесшумно вошедшего Шрама заставил меня дернуться. Да так, что я едва не уронила на пол несчастный планшет. И да, я только в этот момент осознала, что по моему лицу ручьями текут слезы.

— Оленька, ну что такое? — буканьер торопливо пересек комнату и присел на край кровати. — Что случилось?

Смахнув ладонью с глаз лишнюю влагу, я смущенно улыбнулась ему:

— Сама не знаю. Просто вдруг представила, что строители этой лаборатории летели сюда, заранее зная, что домой не вернутся никогда, и стало так безумно грустно и больно за них… Но я, если честно, осознала, что плачу только тогда, когда об этом сказал ты.

На несколько секунд в комнате повисла смущенная тишина. А потом Шрам вдруг неловко усмехнулся:

— Ты напугала меня. Думал, что снова стало хуже. Я не особо доверяю болтушкам Оруэла, хоть он и доказывает, что это привычные для его расы лекарства. Ты-то не яоху! — И, словно засмущавшись своих откровений, торопливо перевел разговор: — Разобралась, что это за лаборатория? — спросил он, кивая на валяющийся на краю кровати планшет. — Парням не терпится войти самим внутрь, но я запретил до тех пор, пока ты не посмотришь и не скажешь, что для нас это безопасно. Так что, я жду твой вердикт. Мы все ждем.

Слова Шрама мало походили на комплимент или ласку. Или выражение заботы. Но у меня внутри словно маленькое солнышко загорелось и согрело меня изнутри. Я улыбнулась, глядя в сиреневые глаза мужчины. Просто так. Потому что это стало моим первым, бессознательным порывом. Но потом улыбка померкла, и я вздохнула:

— Я не знаю, что тебе сказать. Из того, что я вижу, — я тоже кивнула на планшет, — почти невозможно сделать выводы о принадлежности лаборатории. Слишком сильно устарело содержащееся в ней оборудование. Я такого даже в учебниках не видела. И сказать с уверенностью, какие опыты здесь проводились, я не могу.

Сиреневые глаза Шрама слегка округлились от удивления. Словно буканьер не считал необходимым скрывать от меня собственные эмоции. И явно от меня он ожидал совершенно другого ответа.

Посидев некоторое время неподвижно, словно ожидая, что я что-то еще поясню или дополню свой ответ, он, в конце концов, задумчиво потер подбородок:

— И что мне сказать парням?.. Они надеялись, что это окажется генетическая лаборатория, безопасная для них, и они смогут прогуляться туда. Размяться и развеяться.

Я фыркнула, настолько смешно прозвучало «развеяться». Словно речь шла о прогулке по центру Арганадала. И я спросила:

— Шрам, скажи честно, как бы ты поступил, если бы я опознала в помещении химическую лабораторию?

Буканьер пожал неопределенно плечами, взял мою лежащую на одеяле руку и начал ласково перебирать мои пальчики:

— Наверное, отправил бы парочку самых сдержанных и благоразумных на разведку, — задумчиво предположил он. — Разобраться, что за склеп у нас под боком, все равно желательно. Чтоб не получить неприятный сюрприз в самый неподходящий момент.

— Ну вот так и поступи, — предложила я. — Предупреди парней, чтоб не трогали оборудование и реактивы, если таковые там обнаружатся. Все равно особой опасности там нет, поскольку нет кислорода, атмосферы. А парни будут в скафандрах. Но даже в таком случае предосторожность не помешает. Хватит нам и одного взрыва. А ты не хуже меня понимаешь, что скафандры защитят практически ото всего, только пока они целы.