Книга Гордая. (Не)пара для волка, страница 117 – Кира Райт

Хотя что ей было брать? Тут не осталось ничего, что могло бы принадлежать ей… Я даже тапочки ей не купил… И не разрешил надевать вещи Даяны, которые так заботливо хранил всё ещё в шкафу… И пусть она не заслуживала лучшего отношения, но меня мучили угрызения совести.

С фотографии радостно улыбалась истинная, знавшая меня совсем другим. Интересно, если бы я был таким с Евой, она всё равно поступила бы так? Присел рядом с фоторамкой и провел пальцами по стеклу, а потом прошептал:

– Прости…

Она не ответила. Но почему-то я знал, что простила бы. Даяна поняла и хотела бы, чтобы я был счастлив. Вот только мой второй шанс не счастье меня предал… И теперь меня ждал развод…

Спустя больше, чем неделю (дальше не считал, потому что время смазывалось в одно общее пятно), я совсем был не в себе.

Волк вымотал мне всю душу. Он выл внутри и скрёбся, тащил меня куда-то, где думал есть она. В тот день, когда Ева нас опозорила на празднике, он едва не загрыз меня изнутри за грубость к ней. Ему было плевать на позор. На Эмина. На всё вообще. Он тянул меня к ней как на аркане. Огрызался, если я пытался его осадить.

Я даже попросил Эмина как альфу его успокоить, но стало только хуже. Хорошо, что мы с братом были наедине, потому что волк собрал в себе всю силу альфы, полученную от отца, и дал Эмину отпор. Не только не приклонил голову и не выполнил приказ, но и ощерился, готовый к бою. Я едва его удержал от оборота и того, чтобы вцепиться брату в горло.

Пичкал себя успокоительными, чтобы не позволить ему вырваться, уверенный, что он пойдёт в стаю чёрных за ней, наплевав на то, что их там несколько сотен. Он был готов за неё сражаться хоть со всеми волками планеты. И меня заставлял. А всё, что хоть немного помогало – её дурацкий ромашковый чай… Тогда волк переставал рычать и начинал скулить, упрашивая меня вернуть её. Да и я сам хотел того же… Но не мог забыть сказанные ею слова, что я всего лишь временный муж ей, и то, как она касается моего брата…

Хотя во сне Ева звала меня. Вся громче и жалобнее с каждой ночью. Так, что спать не мог. Днём ощущал себя овощем. По часу сидел и смотрел на её разорванную одежду на моей постели, зачем-то брал её в руки… Потом бросал взгляд на пустую тумбочку, где больше не было фотографии Даяны. На пустой шкаф, где больше не было её вещей… Я не умер после гибели истинной, хотя очень хотел и ждал этого, а вот теперь не хочу. Но умираю. День за днём. Морально.

Я попросил Эли (сам не смог бы) собрать все вещи Даяны и убрать их. Отнёс рамку с фото в свой кабинет и закрыл в выдвижном ящике под ключ. Там же лежало помятое фото с Евой. Только её разорванную одежду пока не мог выбросить. Какая-то нездоровая тенденция хранить одежду тех, кого я теряю…

К тому же стая чёрных нанесла новый удар, который мы едва сдержали. Такой подлости не ожидали даже от них. Одно дело бороться с со мной и Эмином, и совсем другое вот так… Хотя то, что я сам сделал с Эли когда-то… в общем, не мне судить других.

Но если я и не убил в тот день альфу чёрных, развязав войну, то только благодаря чуду и Луне. Потом мы пытались выследить брата Евы, но он как сквозь воду канул. То ли альфа его спрятал, то ли сам куда-то исчез.

Хотя там, в их новом доме или перевалочном пункте, не знаю, что это было, я всё принюхивался, надеясь почуять её аромат. Однако не чуял. А спрашивать её отца о дочери или выяснять самому без повода было тупо. Я ей никто больше. Это я твердил себе с завидной периодичностью. Ещё бы помогало… Даже моя ненависть к её семье на неё не распространялась больше.