Книга Светлейшество для его наглейшества, или Ведьма покоряет мир!, страница 38 – Marquise

Я вспоминала про сломанную брошь моей помощницы. Сердце кольнуло. Я с любовью сжала серьги, а после принялась рассматривать их:

«Для Авроры Де Тревиль», — Мелкой, очень мелкой гравировкой было высечено на них. Меня бросило в дрожь. На уровне интуиции мне что-то кричало: «брось, брось, брось!». Нет, им не место у меня.

— Вы все? — Спросила Мария. Я вздрогнула — настолько была погружена в мысли.

— Маш, подойти ко мне.

Девушка развернулась и укоризненно посмотрела на меня, мол «ах, вы ещё даже не начинали одеваться!»

— Маша, извини меня, молю. Твою брошь сломали и в качестве извинения хочу принести эти серьги. — Я выставила руку вперёд, в которой лежало украшение.

В лице Маши отразилось все: от удивления и непонимания, до смеха.

— Вы же шутите?

— Нет, но прошу, пообещай мне, что ты их никогда не продашь и вообще никому не отдашь. Только детям. А твою сломанную брошь я отдам. Я ее припрятала. — Попыталась улыбнуться.

Думаю, мой отец скорее хотел, чтобы украшение, в которое он вложил душу (а я не сомневаюсь, что вложил), было у его дочери, чем ее временной помощницы, но я уверенна, что у неё серьгам будет безопаснее. Я не понимаю, что с ними не так и почему мне так захотелось обезопасить их, но что-то заставило меня спрятать изделие.

(Де Тревиль — фамилия по отцу

Настоящая фамилия мамы раскроется чуть позже.)

— Нет, я это не могу принять. Как минимум потому что украсть могут. А брошь… да вы не переживайте так! Подумаешь.

— Бери! — Я нагло взяла ее руку и, воспользовавшись ее непониманием, вложила украшение в руки.

— Да если кто увидит, скажут, что по желтому билету жить начала. Никогда бы на подобное сама не заработала!

— А ты говори, что это все не настоящее. Что на базаре купила.

Вдруг, по щекам девушки начали скатываться слёзы. Она положила серьги на мою кровать и выбежала из комнаты.

Я села на кровать и взяла в руки эти несчастные серьги. Неужели обидела ее?

С горем пополам я переоделась. Думаю, за мной должны зайти, ибо мама я по замку в таком виде не пойду. Да и не знаю куда.

В дверь постучались.

Вошла Маша. Лицо заплаканное.

— Извини меня! — Тут же подбежала я к ней.

Девушка мягко улыбнулась.

— Это Вы меня извините! Но серьги я все же не приму.

— Хорошо, тогда дам денег. Сколько нужно?

Маша снова забеспокоилась.

— Нет! Да ну эту брошь! Я ее за копейки взяла, даже стыдно деньги за них брать обратно. Сломалась — значит судьба такая.

— Так я тебе в честь моральной компенсации больше дам!

Вдруг, в дверь снова постучались.

— Изабелла, как всегда только Вас ждём. — Сказала Лаура и беглым, недовольным взглядом рассмотрела мое, видно встревоженное лицо.

— Сейчас, минутку! — Сказала я ей. Женщина вышла, а я принялась прятать серьги. Не нашла ничего лучше, чем положить под матрас кровати. Еле-еле его подняла(с помощью Маши) и главное — не забыть, что под матрасом серьги и ночью не раздавить их ненароком.

Вышла я уже порядком запыханная. Уф, а еще только утро!

Нас провели в небольшой зал. Все стены в зеркалах и по периметру станки. Мы все встали вдоль них.

Балетки, которые пришлось надеть, были очень не удобны. Да я бы лучше босиком позанималась.

— Девушки, здравствуйте. — Коротко кивнув головой, с нами поздоровалась очень худенькая женщина лет пятидесяти. — Меня зовут Анна, а это, — Она показала рукой в сторону концертмейстера, — Алекс. — Девушки сделали не глубокий поклон, я неуклюже повторила за ними. — Уверенна, вы все обучены базовым классическим движениями, но мы с вами все повторим, где надо улучшим и объясним.