Книга Крестьянка в наказание, страница 176 – Вероника Азара

Почувствовала, на плечи опустилось что-то тёплое. Повернулась — батюшка. За весь день так и не смогла с ним поговорить. Даже виделись мельком. Когда приехали, он в поле ездил, после вернулся, а я занята сборами к празднику была…

— Совсем замёрзла, погляжу, с голыми плечами-то, — тихо пробасил батюшка.

— Есть такое, — посмотрела в усталые глаза и вдруг, сама не знаю почему, так захотелось обнять его… — Батюшка!

Почувствовав моё желание, он коротко, но очень крепко обнял и сразу же отстранил, заглянув пристально в глаза.

— Жизнь-то как? Не те сказки, что народу рассказывала, а на самом деле?

— Хорошо, батюшка. Правда, хорошо. Теперь много легче. Хотя и плюются порой в спину — крестьянка, а с моим супругом не забалуешь. Да и сама теперь ответить могу. Магия моя совсем раскрылась. Дети, сам видишь, удались. Вторую доченьку жду. От вас сразу в родовой замок отправлюсь.

— У нас не поживёшь?

— Нет, батюшка. Мне очень повидаться хотелось. Кто его знает, когда смогу приехать.

— Матушка слабеет.

— Олена написала. Я привезла кое-что. Надеюсь, поможет.

Батюшка опять коротко прижал к себе.

— Хорошая ты, Рушка. Спаси боги тебя и твоих близких.

— И тебе того же, батюшка.

Он кивнул и отошёл к мужикам, обсуждавшим какие-то свои деревенские дела.

Утро началось непривычно рано. Я давно уже отвыкла вставать с рассветом, но тут проснулась. Первое, что услышала, крик петуха, зашумело на скотном дворе. Послышался шёпот в коридоре и поскрипывание половиц. Ага, встали мои детушки. Встали и уже что-то затеяли. Ладно, пусть их. Мальчишки они сильные, а за сестрой присмотрят.

Потянулась несколько раз. Эх, надо было самой на сеновал напроситься. Но матушка бы в обморок упала — как это, целая герцогиня да на сеновале.

На лицо упал тёплый лучик. Надо вставать.

Сегодня, я знала, батюшка с матушкой решили дома остаться, а остальные домочадцы собирались делами заниматься — кто в поле, кто по дому. Что делать, лето пора такая, работа от зари до зари, несмотря на гостей.

Сама помощь не предлагала.

Помню, матушку чуть удар не хватил, когда в прошлый раз попыталась по дому помочь! Она выхватывала из рук всё, что могло повредить моим "ручкам белым". Из дома почти не выпускали — личико белое обгорит… Смешно было. Смешно сквозь слёзы.

Да, своя я здесь. Своя, но уже чужая. И относятся ко мне, вроде как к родной, тепло и сердечно, а всё же отрезанный ломоть. Отрезанный, и из обычного чёрного, ставший белой булочкой.

Посмотрела на свои действительно нежные белые руки. Да, есть мозольки. Неистребимые мозоли от плетения кружев. Но переверни и отличить от рук какой-нибудь барышни невозможно будет.

Потянулась ещё раз и решительно откинула одеяло.

Вчера успела одни мелкие подарочки раздать. Народу больно много было вокруг — чуть не вся деревня собралась посмотреть на крестьянку, ставшую герцогиней да на настоящих барских детей. Сегодня надо передать подарок батюшке от его светлости и мой дар.

Матушка сидела у стола, пригорюнившись. Накрытый стол ждал меня и детей.

Да, сдала матушка. Впрочем, батюшка тоже не помолодел. Ну да ничего.

Тихо подошла и обняла родительницу.

— Утро доброе.

— Доброе, — ответила она. — Завтракать будете?

— Я-то буду. А вы все завтракали? — постаралась не заметить опять возникшего выканья.

— Кто на работу уж поели, мы с отцом тоже, детки ваши…