Книга Любовь и лёд. Книга 2, страница 85 – Ирмата Арьяр

Главное при таких обширных поражениях — очистить слизь тьмы, разползшуюся по телу мага и блокирующую его магические каналы. Тут было два противоположных способа.

“Удар тьмы похож на гнилье, которым закидало горящий костер, — объяснял ученику Рагар. — И чем больше пройдет времени после удара, тем больше вероятность, что пламя магии погаснет навсегда. Мы сможем спасти жизнь пострадавшего, излечить его тело, но маг уже не будет магом, а это для него хуже смерти”.

Если еще немного помедлить, Рамасха потеряет право на корону Севера. Императором тут может быть только маг. Сильный маг, способный одолеть самого могучего асара и заставить поклониться Заполярье.

— Отойдите, — отстраненно, уже полностью сосредоточившись на предстоящей задаче, приказал Яррен. И в его изменившемся голосе была такая сила, что ласхи молча расступились. Тут и ледник не устоял бы, рухнул на колени. — Закройте глаза, если не хотите остаться без зрения.

Маги повиновались. И вовремя: комнату залил нестерпимый свет.

“Итак, два способа, — говорил ученику учитель. — Первый — попытаться сжечь попавшую в костер гниль. Любое живое человеческое тело — это очаг, созданный для жизни пламени. Если в него попала темная гниль, пламя магии само попытается очистить мага. Нам надо только помочь ему. Но если удар был слишком сильный, то пламя мага будет полностью блокировано. Тогда нам нужно понемногу вычерпать попавшую в очаг гниль. Вычерпать, ученик, это брать на себя малыми порциями и очищать уже себя первым способом, чтобы не загадить мир вокруг. Только так”.

— Я буду вытягивать из него тьму, ваша задача — поддержать принца синим пламенем, когда я скажу. И оградить его от чрезмерного потока, сейчас он может его убить.

“А может быть, стужеи тут кружат не для убийства? — мелькнула мысль. — Может, император, наоборот, пытался помочь сыну, как мог?”

И сам же усмехнулся столь нелепому предположению.

Если Алэр еще в теле червеящера попытался убить Игинира, то почему бы ему сейчас, придя в сознание, не довести начатое до конца? Тем более в момент, когда никто не сможет обвинить его в убийстве? Яррену, пока не будет доказано обратное, надо подозревать худшее и быть настороже. В конце концов, у императора есть повод для ревности: цветение эмелисов считается праздником влюбленных, а Рамасха, этот северный идиот с отмороженным мозгом, потащил в оранжерею отцовскую невесту и любезничал с ней практически наедине, хотя и у всех на глазах!

Вот и получил. Поделом. Яррен бы и сам добавил. И добавит, когда поставит дурака на ноги.

Процесс исцеления казался монотонным и скучным: полукровка, положив ладони на “сугроб”, вбирал в себя тьму и сжигал. Черпал и сжигал. Тут главное — не потерять меру. Не медлить, но и не торопиться, чтобы не захлебнуться гнилью самому.

Он чувствовал, как двое из целителей протянули к нему ладони, готовые в любой момент подхватить. Это воодушевляло.

С императором и его невесть откуда взявшейся тьмой будет разбираться высшее Белогорье, это уже не его, ученика, дело. Как только восстановится связь с Ирданом, Яррен отправит духа с сообщением. А пока — прочь все посторонние мысли.

Полукровка даже почти перестал следить за происходящим в императорской опочивальне, тем более, что Ниэнира и его полумертвого свидетеля практически выволокли из покоев, зато впустили троих шаунов! Как ни хотелось подсмотреть за снятием шаунского парализующего заклинания, но Яррен побоялся, что лечение императора помешает исцелению Рамасхи, а кронпринц и друг безусловно важнее.