Книга Демон, ангел, Велиал или Будни обычной избранной, страница 40 – Йона Корппи

Как только за Эйлом закрылась дверь, я направилась обратно в гостиную и задумчиво опустилась в кресло. О моем недавнем госте я забыла. В моих руках был синий блокнот в твердом переплете — дневник Вилла. Совсем о нем позабыла. Помешкав мгновение в нерешительности, я открыла дневник и начала читать. Первые записи были самыми обычными: описание прошедшего дня, каких-то событий, внезапных мыслей. В дневнике часто упоминалось обо мне: «Софи сказала», «Софи сделала», «нужно будет рассказать Софи». Подобные записи мне было читать как-то неловко, поэтому я просматривала их бегло.

Начиная с середины, в дневнике стали появляться странные записи, вернее предложения постскриптум. Нечто вроде: «Если эта книжка не перестанет завывать по ночам, я выкину ее на помойку… плевать, что раритет».

Чем дальше, тем записи становились все интересней и страннее. Он писал, что ему стало любопытно узнать содержание той самой «воющей» книги, ведь «…если книга воет, значит, это кому-то нужно…». Вот только я не могла понять, думал ли Вилл над тем, кому это нужно?

Однако, он все равно столкнулся с одной проблемой: книга была написана на незнакомом языке. Это Вилла только раззадорило. Он задался целью: выяснить, что написано в книге «любым способом».

Он писал, что потратил много времени, чтобы узнать, на каком языке написана книга. Но как именно он определил язык текста, и что это был за язык — записи в дневнике отсутствовали. При попытке перевода выяснилось, что в тексте используются устаревшие слова и обороты. Так что даже тот, для кого этот язык родной, не сможет толком понять, о чем говорится.

Из-за этого Вилл бросил свою затею, но никак не мог смириться с неудачей. Поэтому он невероятно обрадовался, когда познакомился с очень интересным человеком, филологом, увлекающимся переводом древних документов именно с этого самого языка. Они очень быстро сдружились и стали чуть ли не лучшими друзьям. Он помог Виллу перевести часть текста, а после очень быстро обучил этому языку за особую услугу… Пояснений о характере услуги вновь не было в записях. На этом записи о книге прервались — в дневнике не хватало пары страниц.

После следовали записи, в которых часто упоминалось о необычных явлениях, странных встречах и событиях. А так я обнаружила запись от которой чуть не выронила дневник. В дневнике было написано следующее: «Да! Получилось! Способ, предложенный филологом, сработал — Акка Лукья пришла. Она подтвердила мое предположение о мече. Значит теперь нужно понять, как вскрыть печати: время, пространство, правда, вода, огонь, земля, ветер».

Этот была последняя запись в дневнике, а через неделю Вилла не стало.

— Хм, и что бы все это значило? — я отдала тетрадь духам.

— Ну, теперь-то нам хотя бы ясно, к кому приходила сумасшедшая старуха до нас, — произнес Ликантроп, листая тетрадь.

— И что же это нам дает?

— Постой, — воскликнул ангел, — ты помнишь, что она тогда сказала?

— Я помню, что она много чего сказала, — я устало потерла лоб, — но не могу припомнить, чтобы она сказала что-нибудь прям полезное о мече…

— Да нет же, вспомни, она говорила, что тот, кто нашёл ее до тебя, тоже спрашивал о Сейтсеман Сиэлуне. И теперь мы знаем, кто это.

— Нам это ничего не дает. Я же не могу расспросить Вилла о том, что ему известно о мече, я его вообще не могу ни о чем спросить… и вообще… здесь ничего не написано о том, что было написано в книге. Так почему же вы решили, что там говорилось именно об этом мече? И с чего вы вдруг вдолбили себе в голову, что Акка говорила о Вилле?