Книга Ядовитая пыль, страница 35 – Ив Лангле

— Моя жизнь прекрасна.

— Как скажешь. Как спалось? — спросил Аксель. Он просыпался несколько раз, чтобы проверить её самочувствие, обеспокоенный, несмотря на заверения Олиандера. Потому что живой она была ценнее. Или, по крайней мере, так он себя уверял. Он предпочёл бы не проверять своё увлечение ею. Лаура не ответила. — Ну и? — настаивал он на ответе.

— Если я скажу, что спала плохо, ты назовёшь меня лгуньей, а если скажу, что хорошо, это потешит твоё эго.

— По крайней мере, один из нас был доволен. Я не любитель делить кровать. — Обычно Аксель предпочитал никого в свою комнату не приводить. После Моны он недолго спал с кем-то в Хейвене. Избегал неприятных ситуаций. — Досадно не иметь возможности растянуться на кровати, а ещё когда на тебя сверху заваливается тело…

— Я на тебя не заваливалась.

А так и было. И Аксель этим наслаждался, пока она не испугалась.

— Этой ночью ты можешь спать на полу.

Лаура уставилась на него.

— Я спала в условиях и похуже.

— Ты? — Аксель посмотрел на её платье и обратил внимание на её руки. Не мягкие, бледные, какие ожидал увидеть у кого-то изнеженного. Это заставило его спросить: — Кто решил сделать тебя Матерью?

Они были узнаваемы по платью. Только Матери носили белое. Никки много не рассказывала о том времени, что была Матерью, но когда только сюда попала, её глаза наполнялись ужасом, когда к ней близко подходили мужчины.

Лаура вздёрнула подбородок.

— Не твоё дело.

— Гляжу, ты и по утрам столь же неприятна. — Женщина проверяла на прочность его нервы. И спокойствие.

— Да и ты не такой уж радушный и приятный.

Это заявление напомнило ему постоянное обвинение Веры, что он постоянно ходит хмурый.

— Налётчики не улыбаются, пока не убивают своих врагов.

Он сказал это с целью напугать. Повернувшись, Аксель не смог скрыть улыбку.

— Не смешно, — рявкнула она.

— Ну, возможно, тебе и не смешно. А вот мне очень.

— Судя по тому, что ты проснулся, полагаю, уже утро? — сменила она тему.

— Ага.

— И откуда ты это знаешь?

По гулу людей, готовящихся к новому дню; по щекочущему нос аромату готовящейся еды, по запаху, доносящемуся сквозь щели в комнате. Хилл-Хейвен демонстрировал возраст. Сколько ещё пройдёт времени, прежде чем всё рухнет? И сколько раз Аксель будет замечать это и ничего не делать?

— От тебя одни вопросы. Мне стоит чем-нибудь заткнуть твой рот? — Акселю пришло в голову несколько вариантов.

Выражение лица Лауры стало каменным. На это Аксель лишь усмехнулся.

— Блаженная тишина. Вот так гораздо лучше. Нам нужно идти или завтрака не достанется.

Он вытащил чистую одежду и сунул её под мышку.

— Мы куда-то пойдём? — спросила Лаура.

— А как же ещё мы добудем себе завтрак?

Её ноги глухо стукнули по полу, когда Лаура встала, вся растрёпанная. Её белокурая коса свисала на плечи, пряди выбивались. Такая красивая. Такая несведущая. Если они найдут правильного покупателя, за неё можно получить кругленькую сумму.

Аксель подумал о Никки. О том, как она задыхалась, когда он нашёл её раненой в Пустоши, возле Ямы — бесконечной дыры, уходящей в землю. Она готова была прыгнуть туда, а не подпустить его к себе и дать позаботиться о ранах. Вот что с ней сделала должность Матери.

Лаура стояла в нерешительности, но изо всех сил старалась быть храброй. Она боялась Акселя, но и злилась тоже. Знала ли она, чего ожидать? Должен ли он позволить ей поговорить с Никки? Что если она могла и хотела остаться? Хотя у него и так полно ртов, которые надо кормить.