Книга Злодейка на полставки или драконий переполох, страница 119 – Анита Жарова

Взбудоражено отшатываюсь, не позволяя ему углубить поцелуй.

Слов нет, одни эмоции. Да какие. Лицо пылает огнем. Губы тоже.

Боже и почему я так бурно реагирую?

— Мне…пора. До встречи, — быстро выговариваю. Добавляю, — спасибо за подарок.

Круто разворачиваюсь к зданию. Взор цепляется за одно из окон на втором этаже, точнее за портьеру, которую поспешно задвинули. Ого, кто-то за нами с драконом наблюдал.

Странно. При других обстоятельствах я бы не придала этому значения. Мало ли кто выглядывает в окно, но в последнее время чувства обострились и я по инерции напрягаюсь.

Узнаю, что барон наконец вернулся и первым делом решаю его проведать. Ведь именно так поступает заботливая и любящая дочь. Так обычно делала Уинтер. Не смотря на свою избалованность, с папочкой у нее были очень теплые отношения.

В этом плане их можно назвать настоящей семьей. Разлад пошел, когда Уинтер приревновала отца к новоиспеченной сестре.

— Батюшка, — захожу со стуком в его кабинет. — Как прошла поездка?

— Золотце, доброго дня, — он выдыхает дым. Снова за бумагами и опять курит трубку. — Прекрасно, как у вас с Флоренс идет подготовка к завтрашнему празднику?

— Мы сегодня еще не виделись….

Подняв голову на стену за спиной барона — осекаюсь.

Там где раньше висел огромный портрет матери Уинтер — пустота, только некрасивый контур на обоях, очерчивающий более насыщенный по цвету след от рамки и толстый гвоздь.

— Папенька, а это что? — киваю на стену.

Блеквуд с недоумением оборачивается, скользит безразличным взглядом по выцветшему прямоугольнику.

— В скором времени организую ремонт, согласен, не респектабельно смотрится, но здесь солнечная сторона.

— Я не об этом, папенька. Почему ты убрал портрет баронессы, то есть мамы?

— Ах, — он на мгновение задумывается и потерянно таращится на стену позади себя. Затем хлопает по столу ладонью, будто вспомнил. — Знаешь, я решил, что мне стоит перестать цепляться за прошлое и начать жить с чистого лица.

— Поэтому ты избавился от портрета своей жены?

— Не избавился, а отправил на чердак, пока не подберу для него другое подходящее место. И я вдовец, если ты, золотце, не забыла. Ты хочешь, чтобы я всегда был вдовцом?

— Что? — Меня аж пошатывает. — Нет, конечно.

— Нет, хочешь, — он так резко поднимается из-за стола, что хозяйское кресло едва не опрокидывается. Смотрит не меня с такой строгостью, что я снова отшатываюсь на шаг. — Я избаловал тебя и ты выросла эгоисткой. Это моя вина, но понимая, какой ты стала, я вообще жалею, что ты моя дочь.

Последние слова бьют как пощечина. Да, я не его дочь и не Уинтер, но мне вдруг становится по настоящему больно.

Я даже не понимаю, почему он так завелся. Разве я спросила что-то обидное? Просто удивилась и все.

— Вон! — летит холодное в меня и я не раздумывая, выскакиваю за дверь.

В свою комнату возвращаюсь разбитой вдребезги. В первые решаю проверить мой тайник под матрасом, куда я спрятала и договор на расторжение помолвки и вырванные листы с информацией о ловушке душ.

Сердце совершает кульбит и замирает. Бумаги пропали.

— Нет, нет, нет, — лихорадочно бормоча, начинаю перерывать остальные возможные тайники.

Вдруг я просто перепутала, потеряла память и забыла настоящее место хранения. Ну не может такого быть. Не может.

Лезу под кровать, в надежде, что бумаги неведомым образом упали туда.