Книга Там, где нас нет, страница 133 – Альвин Де Лорени

— Садись в корыто, — скомандовал я.

Эльфи сел. Его помывка ничего особенного из себя не представляла. Единственное неудобство — не было мочалки, а рвать полотенца я не решился. Намылив Эльфи голову (всё это я делал телекинезом — израненные руки не работали), я осторожно, стараясь не расплескать воду, слил её на голову сидевшему в корыте без движения омеге. Намылил ещё раз. Слил. Корыто наполнилось и грязную воду пришлось шаром выкидывать за окно. Поднял Эльфи и стал намыливать тело. Опять слил.

— Ну всё. Свободен.

Поднял мокрого омежку телекинезом и усадил на кровать на расстеленное покрывало. Вытер бедолагу полотенцем и укрыл его вторым покрывалом, захваченным из спальни Шиарре. Выкинув грязную воду за окно и, несколько раз набрав бутылкой дождевой воды, снова наполнил бадью. Подогрел воду уже испытанным способом.

— Надо помыться мне. Эльфи, — обратился я к омеге, — будешь смотреть на меня. Сейчас я буду снимать повязки.

Омега со всклокоченными мокрыми волосами, завёрнутый в покрывало, уставился на меня.

Наблюдая за своими руками через глаза Эльфи, я растопырил пальцы и попытался развязать узлы повязок. Не поддаются. Извлечённым из сапога ножом, я разрезал узлы и начал разматывать присохшие к ранам тряпки. Из под сорванных повязок засочилась сукровица. В некоторых местах начала уже показываться молодая розовая кожа. Но мои ногти! Все десять ногтей на руках были абсолютно чёрными! Что же за гадость попала мне на руки если все ногти почернели! А я то думал, что за чернота растекается по пальцам, ведь видел её энергетическим зрением. Ладно, чёрт с ним, доберёмся до города и покажусь целителю. Деньги у нас есть.

Теперь лицо. Я встал ближе к Эльфи и ножом осторожно разрезал у виска повязку, которую наложил на моё лицо Листерин.

Да… лучше бы я этого не видел. Грубый шрам шириной примерно в три пальца пересекал моё лицо поперёк как раз по глазницам. Ни верхних ни нижних век не осталось — кислота их растворила. Остались только почерневшие сочащиеся впадины. Открытая кость переносицы белела в чёрной как будто обугленной ране. Эта же чёрная дрянь пропитала всю повязку и пока рана была свежая натекала из-под неё по щекам и подбородку. Сейчас рана под повязкой чуть подсохла.

Так, а где там у нас осветительный шарик?

Я вытащил один из засунутых в мешок Эльфи шариков и сжал его ладонями. Он засветился неярким приятным светом. Листерин влажной тряпкой протёр мне лицо, перед тем как накладывать повязку, но кислота успела изуродовать его, и теперь оно было покрыто рубцами, причудливой сеткой покрывавшей кожу щёк и подбородка.

Да-а…, но всё-таки с лица воду не пить. Раны залечим у целителя. А сейчас надо радоваться, что живыми вырвались и, к счастью, боль в руках и лице стала чуть тише.

Я, глядя на себя глазами Эльфи начал разоблачаться. Телекинезом развязал завязки кожаного жилета. Стянул рубашку, сапоги. Снял штаны с заскорузлыми от крови коленями, трусы и предстал перед Эльфи голым. Н-да… запашок.

Интересно посмотреть на себя со сторòны. Ну, что можно сказать? Крепкий высокий мужик с абсолютно безволосым телом. Бледная, не знавшая солнца, гладкая (там, где нет шрамов) чистая кожа потомственного аристократа. Мышцы, разогнанные гормонами надпочечников и тренировками мастера Фольмара, рельефно проступали через кожу кое-где покрытую шрамами. Никакого ожирения ни по женскому, ни по мужскому типу нет и в помине. Соски груди немного крупноваты, да и их ареолы заметно больше, чем у меня были в том мире, но ничего не поделаешь — я омега. На правой руке извилистый шрам, левая грудная мышца тоже пересечена шрамом. Больше шрамов на передней поверхности тела не осталось — спасибо мастеру Тилорну и его мази. Теперь самое главное. Теперь член. Ну, член как член. Висит, как ему и положено. Размер? Небольшой размер, но это в неактивном состоянии. В неактивном, я сказал! Кожа и члена и пустой мошонки такая же бледная как и у всего остального тела. Никакой пигментации нет. Не появилась и, наверное, не появится. Повернувшись, посмотрел на себя со спины. Толстая, абсолютно белая от седины, коса свисала с головы до середины спины. Откинув её, «полюбовался» на иссечённую шрамами спину, на узор разрушившейся печати подавления, на здоровенный синячище между лопаток ниже печати от прилетевшего ещё в замке кирпича, на крепкую, словно, орех, подтянутую задницу. Ноги тоже мне понравились.