Книга Там, где нас нет, страница 416 – Альвин Де Лорени

Веник заметно подрос и уже держал головку сам. Мы с ним пробовали переворачиваться на животик и младенец с удовольствием лежал, по-лягушачьи растопырив пока ещё слабые ножки, и упираясь ручками в матрасик, задирая головку вверх и оглядывая нехитрую обстановку нашего домика. Вовсю агукал, пускал пузыри, играл в ладушки. Внимательно слушал, как мы с Эльфи разговариваем по-русски. Вечером засыпал только после песенки или сказки. У меня чесались руки проверить — действительно ли он понимает русскую речь или реагирует исключительно на интонации. Рано же ещё для понимания. С удовольствием ползал по топчану. Пока ещё по-пластунски, но какие наши годы! Вот-вот надо начинать прикорм. Машка теперь с ним не спала — было опасно, хватал он её за что попало не по-детски. Даже во сне.

Кошка выросла, да так, что глядя на неё ни за что не скажешь, что ей всего на наши земные деньги месяцев шесть. Превратилась в роскошную пушистую красавицу в ярких чёрных, рыжих — почти красных и белых пятнах, с аристократичными белыми носочками на всех четырёх лапах и длинными кисточками на ушах. Здоровенная лошадь носилась по дому, сворачивая и опрокидывая всё на своём пути. Охота у неё, что называется, зашла. Кошка, не хуже куницы или соболя ловила белок. Лазила по деревьям за птицами — один раз припёрла крупного тетерева. Как и выследила только! Под домом устраивала засады на мышей. Лопала их от пуза и нас, убогих (с её точки зрения) подкармливала. У неё был свой путик, который она ежедневно обходила, проваливаясь в рыхлый снег по самую макушку — круг диаметром почти в километр вокруг оврага. Встретив лису — своего конкурента в охоте на мышей, бесстрашно кидалась на бедную псинку, оглашая лес дикими воплями (по ним я её однажды и нашёл) и, стараясь вцепиться ей в чувствительный нос. В общем, жила на полную катушку. При этом, с нами она оставалась исключительно ласковой и понятливой кошкой. Приобрела привычку ежевечерне устраиваться у меня на солнечном сплетении, млея от впитываемой энергии моего средоточия. Её собственный источник тоже бурно развивался и, как следствие, тащил за собой развитие тела — растёт и растёт, я думаю, вымахает не меньше сервала. Из гладких тонких дощечек я изготовил ей домик, чем-то похожий на скворечник — с такой же круглой дыркой сбоку и крышей со скатами. Он был тщательно обследован, признан годным к эксплуатации и после одобрения мы с Эльфи торжественно водрузили его на печку — самое тёплое место с отличным обзором всего происходящего в доме.

После наших поездок по дорогам вокруг Майнау у Сиджи и Юта дело сдвинулось с мёртвой точки — они начали понемногу использовать телекинез — первое и самое главное умение в их положении. Особенно старался Сиджи. Не удивительно, он был гораздо собраннее Юта, да к тому же у него не было рук и теперь он старался их заменить телекинезом. Волосы на головках детей уже отросли чуть ниже плеч и теперь составляли предмет их гордости. Ют с величайшим удовольствием расчёсывался сам и только заплетать густые блондинистые пряди разрешал Адельке или Элку. А Сиджи по понятным причинам пока этого делать не мог. Его бордовую шевелюру чесали все — и Ют, и Аделька и Элк. И даже я иногда запускал неё руки, доставляя ребёнку настоящее наслаждение. Вот, правда, он если бы мог, кончал бы, наверное, от того как я массирую его головку под густыми, даже гуще чем у Юта, волосами. Учитель, приходивший обучать всех троих мелких, не мог на них нахвалиться. Даже Аделька, отставший было в арифметике, с помощью Сиджи и Юта, нагнал пропущенное, а те и были рады стараться — ещё бы — выполнили поручение господина, а к тому же неосознанно применяли на беззащитном прислужнике гипноз. Еще немного и Сиджи можно будет сажать за стол, где он будет самостоятельно есть, поднося ложку ко рту телекинезом! Вот с передвижением детишек сложнее — сами себя они таскать не могут — телекинез не действует на применяющего его искусника, а поднимать себя за что-то (одежда или специальные ремни) они пока не могут.