Книга Там, где нас нет, страница 463 – Альвин Де Лорени

Все же знают, что к радуге приблизиться нельзя — она будет убегать, а потом рассыплется, растает, как мираж.

Но не в этот раз! Я менталист и уж на Эльфи-то с Аделькой точно могу воздействовать. А память от полёта. Это… Это как в детстве, когда летаешь во сне и сладко замирает в груди и тело отзывается на желание полёта — запоминается на всю жизнь. А у нас всё это наяву будет… И когда их оме уйдёт (проклятый демон грызёт моё тело, но лет пятнадцать у меня есть. И воспринимаю я это как-то отстранённо, спокойно. Почему, интересно? Вторая жизнь? Вполне возможно), полёт через радугу — что может быть лучше для воспоминаний, тёплых воспоминаний и рассказов детям.

Так вот, о радуге. Если подойти к шумному фонтану — там в брызгах висит множество маленьких радуг. В них можно погрузить руки. Радуги затанцуют на ладонях. Почему же нельзя коснуться большой радуги?

Мы летели к ней и нам помогал попутный ветер.

Когда мы подлетали к радуге, нам показалось, что с неба рухнул на лес разноцветный водопад — прозрачный и бесшумный. Потом всё вокруг: вся земля, и облака, и мы сами — сделалось лиловым, синим, голубым, и рядом с нами засверкали огоньки — тоже голубые и синие. Они вспыхивали, как стеклянная пыль, и чуть заметно покалывали кожу. Конечно, рисовать в головах подопытных картинки и ощущения — это здорово. А уж практика для менталиста какая! Продолжаем воздействие.

Потом всё сделалось ласковее, теплее, и на нас накатила зелёная волна. В ней тоже трепетали огоньки — ярко-зелёные. Словно дрожали под ветром и солнцем листики крошечных деревьев, омытые дождём.

А затем листики превратились в солнышки. Эти солнышки горели везде: на краях рук и одежды и просто в воздухе. Эльфи сидел за мной и смеялся. Его коричневый кожаный плащ превратился в светло-зелёный, а в прядях волос, торчавших из-под затянутого кулиской капюшона, были перемешаны огненные точки.

Жёлтый воздух стал гуще, набрал красноту, и нас будто жаром обдало — мы пролетели сквозь оранжевый туман. И сразу словно зазвучала музыка — таким празднично-красным стал весь белый свет. Весёлым, пересыпанным малиновыми огоньками.

Мы прошли разноцветную радугу насквозь и влетели под её светящуюся арку.

Мы купались в ласковой радуге, как в реке, а она словно взмахивала перед нами цветными крыльями. И у каждого света было своё тепло и даже свой запах. Мне казалось и я транслировал это желание, что жёлтый воздух пахнет свежими сосновыми щепками, оранжевый — мандаринами, зелёный — мокрой травой…

Я был уверен, и передавал эту уверенность находящимся рядом со мной омегам (теперь уже всем четверым), что каждой клеточкой тела, каждым незаметным волоском мы ощущали жизнь земли и воздуха — их дыхание, свет, шорохи и тепло. Я мог (и вслед за мной они тоже) плечом почувствовать мелькнувшую тень пролетевшей птицы, мог на ощупь выбрать в разнотравье нужный стебелек, знал, как пахнут разные ветры, и по стуку капель сразу определял — тёплый или холодный где-то идет дождик. Закрыв глаза, я брел по ручью, и легко мог сосчитать, сколько прохладных и тёплых струек, похожих на стеклянные шнуры, вьется у моих ног. Я умел на целую секунду удерживать в ладони солнечный зайчик, а когда он проскальзывал между пальцами и садился мне на костяшки, я кожей чувствовал его пушистое шевеление.