Онлайн книга «Там, где нас нет»
|
Ошейник на драконе был масштабируемым и по мере изменения её тела подстраивался под её размеры, закрепляя телесные изменения. Глиндиврдуи мучилась от того, что с ней произошло, от того, что дети частью уничтожены, частью уведены в рабство, от того, что на её глазах умирает супруг — центр её существования, а она ничего не может сделать, даже убить себя… Огромный блестящий глаз любимого существа поблёк, потускнел, вертикальный зрачок дёрнулся в последний раз, остановился, и мир вокруг неё рухнул… Теперь… она вечно будет служить архидемону сексуальной игрушкой… не в силах разорвать этот круг… знать, что остальные супруги и дочери её гнезда тоже такие же игрушки демонов рангом младше… А страдания тела, застывшего в двух полуоборотах сразу, сведут её с ума… Кайрурангон умирал — архидемон смог его убить. И сделал он это на глазах старшей супруги дракона. Драконы однолюбы и собственники. Супруг для драконицы — всё. Также как она или они для него. Но не вся сущность дракона заключена в его теле. Информация составляющая личность дракона хранится на материальном носителе — в его теле, но так прòнизана, переплетена с его аурой, что погибнув, дракон ещё достаточно долго существует нематериально… Именно по этой причине дракон никогда ничего не забывает — 69 в одиннадцатой степени лет (по счёту Земли) это очень много и вся память дракона — это его аура с её бездонными объёмами. И он помнил, он помнил их всех — своих супруг, детей, даже не рождённых. Как только драконица откладывает яйцо и зародыш в нём начинает дышать сквозь скорлупу, он обретает сознание, здесь очень важно общение с родителями, ведь именно родители ведут ещё нерождённого дракончика по пути становления и с момента выхода яйца из тела матери каждый из них имеет имя… Тьма и боль… Сначала он пытался выплыть, вырваться туда, где, как ему казалось, есть свет. Он рвался изо всех сил, утопая в болоте этой тьмы… Он рвался, и каждый рывок приносил неимоверную боль, и с каждым рывком в нем самом что-то разрывалось, словно он сам расползался старой тряпкой в сильных руках. Но боль убивала его не так, как одиночество. Он один… Он согласен был терпеть ее, если бы только рядом был хоть кто-нибудь, хоть только голос, хоть призрачная поддержка… Но никого не было, он был один на один со своей болью. Вскоре он понял, что если не вырываться, то боль притупляется, но тогда он начинал погружаться все глубже и глубже, и мысли гасли в голове, а он не хотел позабыть самого себя под толщей этой тьмы… и он боролся, с отчаянным упорством ни на что не надеющегося существа… Боролся и в боли находил радость, значит, он еще есть… Назло тем, кто сделал с ним такое, он еще существует… Но сил уже не оставалось, а то, что осталось, было уже слишком изорвано и искорежено, и теперь любой рывок мог стать последним, когда распадутся все нити бытия… И все же он снова рванулся вверх… И увидел свет… Какой-то странный свет. Как будто две звезды соединились между собой, не до конца, но очень близко. И он рванулся туда, вверх, к этим звёздам. И заметался, от радости заметался вокруг чёрного полированного пола под звёздным цветным небом. Заметался, пугая одну из звёзд, ту, которая поменьше. Информация, содержащаяся в ауре дракона, была доступна её бывшему носителю не в полном объёме — проявленное в пространстве двух звёзд тело было нематериальным — только образ и тот ущербный. Левый глаз, частично левая сторòна тела с чешуями, обхватившая мир краткоживущих — вот и всё. Остального дракон не чувствовал. Он был здесь, с ними и одновременно нигде. Так проявилась квантовая неопределённость. Стоило сосредоточить внимание на Кайрурангоне и вот он, отвлекись и его нет. При этом, быть или не быть от него не зависело. Вопрос бытия решался только сторòнним наблюдателем. Его видели и он существовал, не смотрели и Великое Ничто распахивало для него свои объятия… |