Онлайн книга «Там, где нас нет»
|
Перешли на кушетку. Омега разделся полностью, и, сняв с себя что-то верхнее, самыми кончиками пальцев протянул вещичку Лизелоту, предлагая положить куда-то к окну. Целитель, что-то говоря омеге — слов не разобрать, и не обращая внимания на ужимки пациента, как только тот лёг, начал водить зеленеющими руками над его коленями, над боковыми поверхностями бёдер пришедшего, над его талией и плоской грудью. В конце лечения ладони целителя запорхали на щеках и подбородке омеги-похабника. Было заметно, что пришедший откровенно провоцировал медбрата, а к Лисбету, наоборот, относился подчёркнуто вежливо (в его понимании, конечно). Весь приём занял минут пятнадцать, в течение которых, Лисбет пробежался по организму, судя по всему, безжалостно эксплуатируемому своим беспутным хозяином, подлатал и подправил какие-то ему одному ведомые недостатки, мелодичным голоском успел выговорить омеге за его небрежение, на что тот легкомысленно махнул рукой и что-то возразил в ответ. За это время я успел подняться, с помощью глаз, насторожившего уши Адельки, оделся, посетил комнату размышлений и сел на кровать, наблюдая театр энергетических теней. Омега как раз одевался, натянул на себя что-то из верхнего, так и оставаясь без трусов, потом, сосборив в руках чулки (?) начал натягивать их по очереди на длинные стройные ноги. Встал с кушетки, отклячив круглую попку и медленно повернувшись перед Лизелотом, нервно комкавшим какую-то салфетку и полыхавшему желтизной, манерно изогнув руку и оттопырив палец, показал медбрату на подоконник. Тот пошёл туда и начал что-то делать, что я не понял сразу. А! Там, похоже сумка омеги и Лизелот что-то в ней ищет. Подождав, омега преувеличенно недовольно вздохнул и, поводя плечами и бёдрами, подошёл к окну, по пути задев Лизелота бедром. Порывшись в сумке (я её не вижу) и, забросив в неё тряпочку снятых у кресла трусов, омега что-то достал, изящно нагнувшись, по очереди просунул во что-то ноги, дотянул до талии, покачивая и переступая ногами, натянул на себя что-то обтягивающее… Глубоко запустив руку в промежность, копошился там, видимо, пристёгивая чулки… Наконец, он, послав на прощанье Лизелоту воздушный поцелуй, вышел. Медбрат нервно перебирал что-то в смотровой, протирал кресло. — Аделька, посмотри в окно, кто-то вышел, — послал я омежку выяснить, кто же такой приходил к Лисбету. Окно у нас было открыто, не закрывалось и ночью, поэтому Аделька, подойдя к нему, увидел, а через его глаза увидел и я, как по дорожке к калитке идёт подиумной походкой высокий (для омеги) худощавый короткостриженый блондинистый с вьющимися волосами омега, в чёрных полупрозрачных чулках на длинных ногах, обутых в чёрные лаковые со шнуровкой по бокам ботфорты, соблазнительная круглая неширокая попка его, туго обтянутая микроскопическими шортами из чёрной же блестящей ткани, покачивалась в такт шагам — вправо, влево, вправо, влево… Омега, почувствовав взгляд, резко неожиданно обернулся, меховая его накидка из чернобурки, игравшая роль микрожилета открывавшего на обозрение подтянутый, даже с мышцами, живот и плоскую грудь и закрывавшая спину до половины, взметнулась. Широкий чёрный бисерный ошейник с карабинчиком для цепочки. Бледное лицо с густо подведёнными чёрным огромными голубыми глазами с длиннющими ресницами (нарощены они у него что ли?), ровный прямой нос, чёрные, восходящей формы, брови, пухлые губы порочного красного рта, немного смазанные, искривлённые в ирòничной улыбке, симпатичное, чуть грубоватое, мальчиковое лицо… Казалось, всё в нём настолько сексуально, настолько нарочито подчинено служению инстинктам, что образ этого омеги бил по сознанию неподготовленного человека не хуже кувалды, заставляя запомнить его навсегда. Неудивительно, что у него в голове всегда присутствует краснота сексуального возбуждения. |