Онлайн книга «Там, где нас нет»
|
Кошка, громко и настойчиво муркнув, ткнулась мокрым носом мне в щёку. — Уйди! — я повернулся на бок, натягивая на себя тонкое одеяло. Когтистая лапа, протянулась под ним и цапнула меня за ягодицу. — Ай! Я сел на кровати. Кошка с довольным видом сидела рядом. — Мя-я! — вставай, кожаный мешок. Да что такое-то? Она себя так никогда не вела… Зевая, я спустил ноги на пол, нашаривая тапочки — розовые (!) кожаные шлёпанцы, расшитые цветами и травами — результат работы башмачника по заказу Эльфи для своего сюзерена. Как ещё ему ума хватило каблук к ним не приделывать? Хоть бы спросил… Потягиваясь, встал, запустив руки за затылок глубоко в волосы, тряханул, издавшей соломенный шелест, гривой. Зевнул, раздирая рот. — Ну, что там у тебя? Она ведь не просто так ко мне пристаёт, чего-то ей надо. Накидываю молочного цвета халат с вышивками на лацканах. Тоже Эльфи подогнал. Правда, вышивку делал я сам — тренировался. Вроде ничего. Муркнув, кошка спрыгнула с кровати и, оглядываясь на меня — иду или нет — пошла в гостиную, а затем, топая по ступенькам лестницы, повела меня за собой вниз, на улицу. Та-а-а-к! И кто это? На скамейке, стоявшей в нашем дворике, свернувшись калачиком, положив голову на свёрнутый плащ и узелок и подсунув руки под щёку, дремал мальчишка. Альфа. Машка села перед скамьёй со спящим — вот привела, забирай. Я присел на корточки перед лицом ребёнка. Кого-то он мне напоминает? Лицо исхудалое, под глазами синие круги, на губе ссадина, давняя, но всё равно заметно. А одёжка-то на нём недешёвая… Рубашка хорошего полотна, крепкие синие штаны до колен, белые чулки, башмаки с пряжками, жилет с вышивкой. Так-так… И кто это у нас тут? Я, стараясь не разбудить спящего, положил руку ему на голову. Волосы мягкие какие… Сынок-альфа незабвенного барòна-посла Тилории! Папа у него Кирс. Из дому сбежал. Машка шла за ним от самого дома и привела к нам. Она-то откуда его знает? А! Понятно… Ох, ё! Ну, семейка! А парнишка-то непрост… Непрост. Мы только недавно говорили с Максимилианом о детях. О поисках среди них кандидатов в искусники-менталисты. И вот на тебе! Перебирая воспоминания Йорга, а это был он, Ёрочки, как его звал братик-омега, я видел и произошедшее с ним и то, что в своё время смог заметить, копаясь в мозгах второго Оле и Сиджи с Ютом. Ребёнок был способен стать искусником. Причём, искусником-менталистом! Ну-ка, иди сюда… Усыпив Ёрочку, я сел на скамью и переложил его голову к себе на колени. Сосредоточился. Привычно промчался по ассоциативным связям, прòникая в сознание альфы. Светлая атмосфера, если это можно так назвать, сознания ребёнка затянута грязно-коричневой мутью, напоминающей распылённый в ней нюхательный табак. Вверху мути поменьше и сквозь её клочья проглядывает светло-голубая верхняя граница сознания, а чем ниже… тем муть гуще. Нити рефлексов и ассоциаций переплетены, некоторые безжалостно оборваны и их рваные разлохмаченные концы перекрутились между собой и между парой звенящих как струна, побелевших от напряжения тросов, уходящих вниз, в бухающую сердечными ударами темноту. Серенькое пятнышко привлекло моё внимание, сосредоточился… Ага… где-то ниже точки моего сознания… Что там? Уродливое тельце съёжилось на стопе листов то ли бумаги, то ли фанеры, а вокруг… мутное неопределимое чудовище ревёт и с размаху бьёт ногой в голову скукожившегося человечка: |