Онлайн книга «Там, где нас нет»
|
Но… Сам я, отдав, судя по всему, много сил на прокачку Руди, потускнел. Надо идти… пока я тут навечно не остался. Не, так-то здорово — тело альфовское, молодое. Но личность Руди сильна и побороть я его не смогу, это Улька был при смерти и я едва его удержал от ухода, а здесь… Да и потом, Ульке будет очень сложно вернуться к жизни в своём теле — оно стало телом искусника и он просто не сможет… с ним совладать. Да и вообще… Привык я что-ли? Я вышел из сознания Руди. Сил не было и рука моя, обхватывавшая его затылок, упала. Гризелд, увидев, что со мной что-то не то, встрепенулся, забеспокоился. Я дотрòнулся до его руки — сиди, мол, всё в порядке. Успокоенный гипнозом Гризелд остался сидеть. Руди не двигался, бессмысленно уставившись в стол с чайными проборами. Делмар, видевший моё лицо, тоже забеспокоился. Я поднял на него ставшую вдруг каменно-тяжёлой голову и шепнул: — Подняться помоги… Альфа, развевая полы своего халатика подскочил ко мне, поднял на ноги и, закинув мою руку к себе на плечо (он ниже меня!) и, обхватив второй за талию, повёл в дом. Касаясь его кожи мне стали понятны его действия — альфа запал на меня. И запал в тот момент когда я, ударяясь в загул в борделе Юргена, провозгласил своё ставшее теперь уже знаменитым — и это тоже я увидел из его памяти — «всех люблю на свете я». Концепция всеобщей любви, подкреплённая нерассчитанным по силе внушением, оставила в памяти всех участников пьянки неизгладимый след. Ночные бабочки из борделя Юргена, охрана и обслуга запомнили её и все участники непотребного действа стали относиться друг к другу, так как и было внушено — с любовью. На Вивиане, например, это сказалось не лучшим образом — он затосковал и, сорвавшись в глубины психического расстройства, отправился на поиски его источника. Делмара тоже это грызло, но он был гораздо более стабильным психически и потому, увидев меня, всего лишь обрадовался и, первым услышав требование Руди о чае, вызвался накрыть стол. А остальные ждут… Меня ждут. Как только узнают, что я пришёл, разорвут на сотню маленьких медвежат. — Солнце, — попросил я тащащегося от обнимашек со мной, пусть и вынужденных с моей сторòны, альфу, — веди меня к себе. Что-то нехорошо мне… Нос мой захлюпал. Сопли что-ли? А, нет, не сопли… Кровь… Делмар, увидев, что дело не ладно, неизвестно откуда выхватил кружевной надушенный платочек (где, интересно он его держал? Из одежды на нём только прозрачный халатик по ягодицы длиной и стринги. В стрингах что-ли?!) и приложил к моему носу. На первом этаже по случаю дневного времени было пусто — пока ещё рано для работы. К вечеру — да, там будет людно, а сейчас… Вертя задницей и постукивая невысокими каблучками туфелек с белыми меховыми помпонами, Делмар привёл меня к себе в номер, я прилёг на диван — решил, что монструозная широченная кровать с розовым шёлковым бельём не по мне. Делмар тут же пристроился рядом со мной на пуфике, скромно сложив ножки и теребя окровавленный платочек в руках. Ну, ни дать, ни взять, скромная девушка… — Оме…, - голос альфы никак не соответствовал его полу, так могла бы разговаривать девочка на Земле — девочка не в смысле возраста, а в смысле пола — операцию что ли делал, — я… мне… можно мне рядом с вами?.. Он помолчал и выдавил: |