Книга История грешников, страница 153 – Мелли Т. Толлем

Колокола зазвенели все громче.

Не их! Их!

Вспышка боли пронзила мой череп, и мои глаза остекленели, неспособные видеть или слышать что-либо вокруг меня. Поле боя, которое всего несколько минут назад было наполнено смертью, быстро сменилось чужой землей.

Пейзаж моих грез. Запах смерти витал в воздухе, перекрывая сладкий аромат лаванды и меда, золотые поля, обугленные и сожженные. Очертания золотых и серебряных крылатых тел, давно умерших, устилали траву. Светила.

У меня отвисла челюсть, когда передо мной возник большой белый дворец из колонн и мрамора. Затем, внезапно, я оказалась внутри дворца, в чем-то вроде тронного зала, заполненного грудами мертвых светил, их покрытые перьями крылья были изодраны и обожжены, когда они лежали, распростершись на мраморном полу.

Легкий шепот позвал меня по имени, не Дуана или Далия, но что-то такое, что невозможно было выразить словами, просто звук мягкого открытия. Каким-то образом я поняла, что это мое имя. Мой взгляд метнулся в направлении этого звука, и мои глаза расширились.

На вершине трона восседал мужчина, отлитый из камня. Длинные, покрытые золотыми перьями крылья распростерлись за его спиной, а золотой обруч был врезан в его лоб. У него были решительные черты лица и длинная золотистая борода, окруженная струящимися золотистыми волосами. Его глаза отливали золотом, в то время как его тело оставалось окаменевшим и безжизненным на этом троне, по краям которого собиралась паутина. В руке он держал посох, светящийся наконечник которого сиял в полумраке помещения.

Мне не нужно было объяснять, кем он был для всего мира или для меня. Какое-то глубокое знание заявило об этом еще до того, как мой разум смог осознать, на кого я смотрю.

Светило.

Солярис.

Мой отец.

Голос с акцентом колокольного звона заговорил снова.

Спаси их.

Затем все погрузилось во тьму.

Глава 37

Малахия

Когда тьма и свет сольются, сила миров навсегда останется в их власти.

Тьма и свет. Тень и Светило. Пророчество всегда предсказывало будущее этих двоих. Именно поэтому я всегда знал, что Дуана должна быть моей и только моей. Мы были двумя половинками одного целого, означавшими, что двое переплетутся и изменятся, как единое целое, чтобы править мирами.

Но это было задолго до того, как я узнал, что у моего отца есть еще один сын. У меня был брат, у которого была не только тьма, но который содержал и тьму, и свет, все в одной, высокомерной форме.

Благодаря сочетанию моих и Матильды способностей, мы смогли заглянуть в будущее, прошлое и настоящее. Мы смогли разорвать защитное заклинание, которое скрывало Райкена из виду, в клочья, и то, что я обнаружил, что ж, это не было хорошей новостью, по крайней мере, для меня. Он был не только Тенью, но также Фейри и Светилом, благодаря наследию своей матери, которое сделало его всем, о чем говорилось в пророчестве.

Я не мог этого допустить. Я бы этого не допустил.

Было ясно, почему королева фейри зашла так далеко, чтобы сохранить свой секрет. У него на спине действительно была очень большая мишень.

Я положил в карман кристалл, который содержал его силу, и пнул его бессознательное тело ботинком. Кем он был, больше не имело значения, потому что без своей силы он был бесполезен. Я бы оставил его в живых сейчас, ради Дуаны, но если бы он когда-нибудь снова стал проблемой, я бы убил его на месте.