Книга Сиротка для Ледяного Повелителя, страница 24 – Алиса Лаврова

Я слышала встревоженные возгласы, шепот знакомых голосов, но не придавала им уже совершенно никакого значения. Тем более, что язык, на котором они говорили, казалось, был мне теперь совсем незнаком, настолько незначительными были их слова, в сравнении со словами того невообразимо огромного существа, с которым я говорила в ледяном зале.

Я чувствовала, как стучит мое сердце, вбирая в себя тепло комнаты, в которую меня внесли. Я ощущала, как меня кладут на кровать и говорят, говорят без умолку о чем-то прямо у меня над головой.

Я все глубже погружалась в сон, или в небытие, или еще куда-то. Туда, где никогда не была, но всегда хотела оказаться.

— Она может умереть, — услышала я знакомый старческий голос.

— Жизнь едва теплится, — сказал другой голос, так похожий на первый.

— Хватит кудахтать, — этот голос я узнала, это был голос повелителя. Я улыбнулась, услышав его.

Последним, что я почувствовала, погрузившись в беспамятство, были холодные губы, которые поцеловали меня в лоб.

Этот поцелуй был таким нежным, таким осторожным и полным любви, что я улыбнулась и прошептала почему-то, не вполне отдавая себе отчет в том, что говорю.

— Я тоже вас люблю.

Мне было тепло, мне было хорошо, я была дома.

Сознание вернулось ко мне глубокой ночью, и я сразу же в тревоге стала озираться по сторонам. Легкий свет луны едва пробивался в окна, и нехотя рассеивал мрак внутри комнаты. Я видела силуэты мебели и серые оконные проемы, наполовину покрытые ледяной коркой.

Сердце мое колотилось от страха. Я слышала какие-то крики и стоны, глухо доносящиеся с улицы. Кто это кричит? Мне показалось, что я слышу крик Вольца Кто-то дерется с ним? Но зачем?

События прошедшего дня казались мне то ли сном, то ли видением, то ли наваждением.

Было ли это вообще? Я, краснея, вспомнила слова, которые сказала перед тем, как потерять сознание.

Боже мой, что подумают 0бо мне эти люди?

Но сперва нужно понять, где я нахожусь и что происходит, прежде чем делать какие-то выводы. Вдруг всего этого не было? Вдруг я просто заснула и проспала весь день? И не было никакого ледяного зала, не было никакой вопрошающей толпы.

Я в кровати, на мне надета ночная рубашка. А это значит, что кто-то меня переодевал, пока я была в беспамятстве. Нашлись же добрые люди.

Я засунула руку под подушку, и нащупала там перо, которое еще днем спрятала туда украдкой, пока Сэльма не видела.

Потом я вспомнила про голос, который разрешил мне что-то. Я помнила его так отчетливо и ясно, что не было никакого сомнения — это точно не сон. Отзвуки этого огромного голоса до сих пор звучали у меня в голове.

Тогда я обратилась мысленно к огоньку, и он ответил мне сразу же, без всякого труда. Такого я раньше точно не могла.

Я потрогала лоб рукой и почувствовала словно бы запечатленный след от ледяного поцелуя на коже.

Значит, все это был не сон. Все это произошло по правде. Он правда поцеловал меня в лоб, и я правда сказала ему, что люблю его.

Боже мой, триединый император. Он и так не высокого мнения о моих умственных способностях. Что же он будет думать обо мне теперь? А все эти люди? Что будут думать они?

Мне хотелось провалиться сквозь кровать, сквозь пол и сквозь землю, и остаться там до конца времен, пока память всех, кто был вчера свидетелем моего беспамятства, не потускнеет от времени.