Книга Дракот для Снежной королевы, страница 19 – Анна Снегова

Снежинки замирают в полёте.

И на несколько долгих, бесконечных мгновений время останавливает бег, чтобы я могла решиться. Принять возможно самое простое и самое трудное решение в своей жизни.

Потому что в этот момент так остро чувствую, что с этой дороги не будет возврата. Я могла перевернуть страницу и принять стезю Снежной королевы, которая не имеет права любить. Я могла навеки похоронить те детские воспоминания в глубине своего сердца. Я могла пролететь мимо, и оставить Кая всего лишь образом улыбчивого смелого мальчишки… если я полечу вперёд, это изменится навсегда.

В конце концов, трусливо обманываю саму себя, что мне «только посмотреть».

И вообще, может я ошиблась. Мало ли кто умудряется выращивать такие розы лютой зимой.

И вполне может быть, что меня ждёт горькое разочарование. Или Кай вырос совсем не таким, каким я верила и вопреки всему все эти долгие годы ждала. И дело даже не в том, что он может оказаться тощим и прыщавым задохликом, которого мне будет хотеться скорее покормить, чем утащить в женихи. Я выхаживала и любила всяких животных — больных, в лишае, в струпьях, тощих настолько, что рёбра грозили проткнуть кожу. И они отвечали мне самой горячей любовью и преданностью, на которое способно сердце живого существа. Своего друга я бы приняла любым.

Мне страшно, что он мог измениться внутренне. Время меняет людей. Что я знала, что я помнила об этом человеке? Что в нём осталось сейчас от того мальчишки — и не лучше ли закрыть эту книгу сейчас, сохранив то доброе, что у нас было, чем лить слёзы потом о безвозвратно ушедших мечтах?

Я уже видела только что, какими бывают принцы.

Я читала достаточно книг, чтобы знать, сколько тьмы может таить человеческое сердце.

Любого другого, случайного человека с улицы я могла бы, наверное, рассматривать как жестокую необходимость и попытаться относиться к нему равнодушно. Всего лишь лекарство… от смерти. Даже если оно горькое — выпил и забыл.

Если меня разочарует Кай… как долго буду собирать себя по кускам потом? Смогу ли сложить из этих ледяных осколков хоть какое-то слово, кроме «Боль»?

Но только в книгах можно заглянуть на последнюю страницу и узнать финал. Если я хочу узнать, что будет дальше, я должна решиться сейчас.

Христиан обречённо вздыхает рядом. Он уже знает, что я решу. Потому что, положа руку на сердце… разве я могла поступить иначе?

Даже если снегу растаять без следа, он и зная свою судьбу, станет падать с безучастных небес на землю. Потому что такова его природа.

— Вперёд, — тихо прошу сани. И они невесомо, едва заметно слушаются.

Ткнувшись носом в серый кирпич, замирают. А я встаю — и тянусь к окну. И весь мир перестаёт существовать для меня в этот миг.

Маленькая комната. Через густые заросли роз мне видно не все — но то, что вижу, заставляет сердце биться чаще, биться пойманной птицей в груди.

У глухой левой стены стоит грубо сколоченный дощатый стол. Весь забросанный листками бумаги, на которых чёрным углём — какие-то рисунки. Мне отсюда не видно, что нарисовано. А за столом сидит мужчина, в белой рубашке, обтянувшей широкие плечи. У него тёмные волосы до плеч — цвет почти не поменялся со временем, они только отросли длиннее. Он сидит, уперев локти в столешницу и зарывшись пальцами в волосы, в позе сосредоточенной и какой-то… отчаянной. Как делает человек, которого снедают очень тяжёлые думы.