Книга Дракот для Снежной королевы, страница 35 – Анна Снегова

Мальчишкой он не был таким вредным. Ну, или мы недостаточно долго общались. А может, у мужчин это появляется, когда взрослеют? Вот только по его всё должно быть, и хоть ты тресни.

Я собралась с духом, и зажмурившись, начала:

— Давным-давно богиня Лунного света Селеста была влюблена в бога Ночи и тьмы Орфеуса…

Ветер принялся рваться с цепи, как озлобленный пёс. Стало темнее. И как будто Вечность приблизилась чуть ближе. Я уже ощущала её дыхание за нашими спинами. Хорошо, что Кай меня закрывал собой. Я осеклась и облизала обветренные сухие губы.

— Интересная сказочка, но я не понимаю, к чему ты мне её рассказываешь? — пробормотал Кай куда-то мне в волосы. У него был странный голос. Как будто ему было уже не очень интересно, что я рассказываю, и он начинает терять нить беседы. Я вздрогнула, когда ощутила прикосновение губ к своим волосам. — Дальше. Рассказывай дальше, Сольвейг. Только не умолкай.

Почему так сильно бьётся сердце?

— Он… он предал её. Страдая от ревности и злости, богиня обрушила на неверного возлюбленного весь свой гнев. И заточила на изнанке мироздания. Там, где не светит Луна. Не восходят на небосвод звёзды. Где ничего не меняется и не происходит… мы называем это Вечностью. Но его силы слишком велики… и он пытается вернуться.

— Вы поэтому тут? Снежные королевы? Сторожите Вечность?

Я кивнула.

— Мы многие сотни лет живём в чертогах Фрозенгарда. И бережём артефакт, который сдерживает Вечность. Это единственное, чего боится бог Тьмы. Если бы не это… Вечность давно бы уже поглотила мир людей. Просто стёрла. Как стирают узор, нарисованный на снегу, без следа. Это счастье, что люди не знают, от какого ужаса мы их охраняем. И могут спать спокойно.

Кай помолчал, переваривая полученную информацию.

А потом осторожно развернул меня к себе. В его волосах были снежные нити. Обветренное лицо — суровое и такое красивое, что у меня перебило дыхание.

— Но какой ценой, Сольвейг? Только не говори мне, что ты собралась прожить здесь всю жизнь в полном одиночестве.

Льдинка сорвалась с кончиков моих ресниц, и её унёс ветер.

— Моя мать так жила. И её мать. И многие поколения Снежных королев до неё. Почему у меня должна быть другая судьба?

Пальцы на моих плечах сжались до боли.

— Потому что я тебе не позволю.

Я ударила его по руке и отступила назад. На самый край крыши.

— Не обещай мне того, что ты не можешь сделать! Ты скоро возвратишься к своей невесте. К той самой, которую ты любишь. Вы с ней поженитесь, с Гердой. И нарожаете целую кучу упрямых пухлощёких карапузов. А я останусь здесь, и сделаю всё, что от меня зависит, чтобы Вечность не пожрала ни Снеригет, ни ваши чудесные розы, ни ваших чудесных слюнявых карапузов. Так что не трогай меня! Лучше возвращайся скорее к ней. Хватит! Мне для начала как-то надо решить задачу не обледенеть в ближайшие… полтора суток. А ты, если не можешь мне в этом помочь, так хотя бы не отвлекай!

Опустошённая длинной тирадой, я уставилась на него, тяжело дыша. Лицо у Кая было окаменевшее. И страшные, пустые глаза. Как будто кто-то вынул сердце. И вставил вместо него мёртвый лёд. И теперь на меня смотрела одна оболочка от человека.

Он никогда не сможет меня любить.

Не сможет так, как я его.

Я развернулась и побежала прочь с башни.

Кай догнал на лестнице, и с тех пор следовал молчаливой тенью, призраком. Мы больше не разговаривали.