Книга Ночь упырей, страница 125 – Анастасия Андрианова

«Говори правду», – буркнул в голове скрипучий голос Смородника.

– Я не знаю, – глухо проговорила она в фартук на груди Илара. – Кажется, я что-то к нему чувствую. И мне очень, очень нравится это чувство.

– А он? – голос Илара снова стал натянутым, как гитарная струна. – Поговорить с ним? Он пристаёт к тебе?

– Покровители, нет! – Мавна даже рассмеялась от этого нелепого предположения. – Он не умеет приставать. Он такой скрытный и зажатый, что это и смешно, и мило, и бесит. Иногда очень хочется, чтобы уже пристал. Но, может, я всё себе придумала и он страдает по своей бывшей. В любом случае это вовсе не то, чем тебе стоит забивать голову. Я сама разберусь.

– Ну смотри.

Колокольчик над дверью пропел тонкую трель, пришлось оторваться от Илара, привести в порядок выбившиеся из хвоста прядки и, натянув улыбку, встать за кассу.

* * *

– Не пыхти, сам отказался от обезболивающего, – ворчал Калинник, раз за разом втыкая иглу в кожу вокруг глубокой раны. Смородник, по правде говоря, и не пыхтел – просто с рыком матерился. Но он действительно отказался от укола, потому что ему по привычке казалось, что физическая боль – лучшее лекарство от каши в голове.

А сейчас каша варилась ещё и в сердце.

Да и вообще, его живот сегодня уже гладили – для контраста можно и иглой в бок потыкать.

Гладили, Темень, подумать только! И как это называется? Наивность? Флирт? Холодный расчёт?

Наверное, она просто не подумала, как это может выглядеть и какую реакцию вызовет.

Но он-то подумал… И держался за её бедро. Кажется, пальцы до сих пор ощущали её восхитительно мягкое тело. И от этих воспоминаний приятно кружилась голова.

Идиот, голова у него кружилась просто потому, что вчера его крепко приложили башкой в туалете.

– Слушай, брат, – начал Калинник как-то осторожно, будто прощупывая почву. – Ты лучше притаись на недельку. Не приходи сюда.

– А? – Смородник в очередной раз ругнулся сквозь зубы и не сразу понял смысл сказанного. Но слова Калинника медленными холодными щупальцами проползли через уши в размякший мозг – кажется, Лунница предупреждала его о чём-то похожем?

– Да приходили какие-то. – Калинник поправил очки, которые носил, когда работал за компьютером или вот зашивал раны. – Спрашивали тебя. Не из нашей рати, и как Сенница их пропустила – непонятно.

– К тебе приходили?

– И ко мне тоже, ага. Спрашивали, где тебя найти. Я сказал, что не знаю. Тебе есть где перекантоваться?

Смородник задумался. У него была машина, в которой он частенько спал, но погода уже делала такие ночёвки неприятными. Другой квартиры, кроме угла в общежитии, у него, конечно же, не было.

– Сниму что-нибудь, – процедил он.

Калинник закончил накладывать швы, шлёпнул сверху большой кусок пластыря с тканевым слоем и разогнул спину, кряхтя.

– Не мочи, обрабатывай и меняй повязку каждый день. Скоро заживёт, правда, вчера ты ужасно безответственно себя повёл, когда мылся с такой раной. На, держи.

Калинник сунул Смороднику в руку картонный пакетик с молочным коктейлем. Смородник опустил футболку, послушно воткнул трубочку и сделал несколько глотков.

– И ещё.

Из холодильника показалась жестяная банка с изображением сахарного печенья: большая, круглая и синяя, такие некоторые чародеи дарили девушкам на праздники, но над ними посмеивались. Лунница бы точно не приняла такой подарок, а вот Мавна… Мавне, наверное, понравилось бы.