Книга Ночь упырей, страница 140 – Анастасия Андрианова

Мавна протянула руку и погладила шрам на его брови. Смородник удивлённо замер, будто ждал подвоха, и она не собиралась его подводить. Отсветы пламени под его кожей несколько раз мигнули, как жар в тлеющих углях, и погасли, будто успокоились.

Мавна положила ладонь ему на шею и потянулась вперёд, к его лицу. Остановилась, только ощутив его горячее дыхание, – дала ему пару мгновений, чтобы он мог одуматься и убежать.

Но Смородник не сбежал.

Его рука зарылась в волосы Мавны на затылке, Смородник притянул её лицо и коснулся губами её губ. И тоже замер, дыша жарко и часто, будто безмолвно спрашивал разрешения.

– Как омела, – шепнула Мавна.

– А?

– Паутина. Над нами.

– Грёбаная паутина.

Они одновременно разомкнули губы и потянулись навстречу друг другу. Сердце Мавны разбухло в груди. От Смородника пахло табаком и супом, но Мавна отчётливо различила и аромат шоколадного батончика – запахи смешивались так противоречиво и нелепо, но совершенно её не смущали. Так пах он. Её чародей.

Она сделала то, что так давно хотела: запустила руку под его одежду, ощущая ладонями горячую кожу и его твёрдое тело с сухими жёсткими мышцами. Смородник издал глухой стон, не прекращая целовать её щёки, закрытые веки, снова возвращаясь к губам. Мавна положила вторую руку на его затылок, чтобы он не вздумал прерывать поцелуй, долгий, глубокий и трепетный, такой желанный и страстный, что кружилась голова.

Они прижимались друг к другу слишком тесно, и нечем было дышать, а целовались так самозабвенно, что некогда было даже сделать вдох.

Как давно она об этом мечтала, не признаваясь даже самой себе. Сколько раз казалась себе испорченной и недалёкой, когда мечтала о нём. Пусть эта минута всё запутает и испортит – не важно, главное, что она была.

Смородник тянулся к ней, целовал её с жаркой нежностью, и это не могло ей показаться. Порывисто, по-чародейски огненно, но бесконечно бережно, обхватывая её лицо ладонями и прижимая к себе с неуклюжей заботой. Будто бы они не стояли на лестничной клетке чужого подъезда. Будто не дарили своё трепетное чувство этим исписанным стенам и этой грёбаной паутине.

– Нам пора, – шепнул Смородник, на миг отстранившись.

Губы Мавны горели, голову кружило от нахлынувших эмоций, и ей хотелось ещё. Ещё, ещё, целоваться без устали всю ночь, изводя друг друга поцелуями: собственническими и нежными, жадными, берущими, отдающими, ласкающими…

– Мирча, – шепнула она его настоящее имя, смешивая с их сбившимся дыханием. – Поцелуй меня ещё.

Но Смородник отклонил голову вбок, печально улыбнувшись:

– В другой раз – обязательно. Но нам правда пора. Калинник тоже в опасности, пока ждёт. Его машину могли запомнить. И он уже тут.

Мавну накрыло разочарование, но умом она понимала, что Смородник прав. Едва они отдышались, всё так же глядя друг на друга, стоя на разных ступенях, её заполнил привычный стыд.

– Пора, – напомнил он. – Сразу в машину. Через минуту.

Он кинулся вниз по ступеням, перепрыгивая сразу через несколько. Пистолет в его руке раскалился докрасна, с пальцев сыпались искры, и движения стали стремительными, резкими, смертоносными. Мавна во все глаза смотрела ему вслед, как он рывком открывает подъездную дверь и неистово вырывается наружу.

Снова зазвучали выстрелы, но дверь захлопнулась, не давая ей разглядеть, что происходит.