Книга Отсутствие жизни, страница 168 – Анастасия Андрианова

Смородник поставил наполовину пустой бокал на чужой стол и, не обращая внимания на возмущённый оклик: «Эй, придурок, ну и кто за тебя убираться должен?» пробрёл к туалету. До смерти захотелось плеснуть себе в лицо холодной водой и обтереть мокрыми руками шею, чтобы освежиться. Может, и запах мяты немного собьёт.

В туалеты тут вёл короткий тёмный коридор с чёрными стенами, освещаемый красными лампами, – почти как в общежитии у чародеев. В конце коридора были две двери: на одной висело схематичное изображение мужчины, на другой – женщины. Но некоторые раковины, сушилки и зеркала висели прямо в коридоре, общие для всех.

Смородник повернул кран: латунный, в неподходящем для бара ретростиле, и подставил щёку под струю. Холодная вода заколола кожу иголками, запульсировали болью разбитая губа и нос. Но, Пламя, как же приятно было взбодриться и почувствовать себя не разваливающимся от социофобии и неловкости, а живым и привычно озлобленным.

Он набрал воды в рот, сделал несколько жадных глотков (так мог бы и не заказывать в баре и сэкономить, жаль, поздно додумался), отфыркался, зачесал волосы пальцами назад и смахнул капли с ресниц. Вытираться бумажными полотенцами не стал, и струйки воды стекли за шиворот и по горлу к груди.

Смородник поднял мрачный взгляд на своё отражение. В тёмном коридоре с красным светом его лицо казалось ещё более острым, хмурым и худым, с впалыми щеками и глубокими тенями под глазами, а следы драки с упырём выглядели чёрными засохшими корками.

Откуда-то дохнуло женскими духами, а вместе с тем – тяжёлым болотным запахом. Намного острее, чем пахло от Мавны. Смородник стиснул пальцами край раковины и всмотрелся в отражение позади себя.

Здесь музыка и голос Лируша звучали приглушённо, били по ушам, будто сквозь слой ваты: бам-бам-бам. Сальная шутка. Взрыв хохота. В отражении промелькнула девушка с русыми волосами, собранными в высокий хвост. Смородник резко развернулся и в одно стремительное движение схватил её за плечи, вжимая в стену. Болотный смрад стал только гуще. Девушка вскрикнула.

– Вынюхиваешь, нежичка?

Болотный запах смешивался с духами – кажется, ландыш – и превращался во что-то почти трупное, могильное, до одури отвратительное. Смородник ощутил, как искра внутри него начинает биться в яростном исступлении.

– Отвали от меня, псих!

Девушка попыталась вырваться, но у неё не вышло. Смородник рыкнул, встряхнул её и припечатал к стене всем телом. Пламя в крови распалялось, хотелось впиться в неё, рвать белую шею зубами – ну и кто из них больше чудовище?

– Говори, где ваш тысяцкий, и я не сожгу тебя, тварь.

Он сильнее стиснул плечо девушки, и огоньки, просочившись сквозь пальцы, подпалили ткань платья. В серых глазах упырицы расползался не страх – животный ужас.

– Я не… Это бар моего отца, я не участвую в делах общины!

Она выкрикнула это с отчаянием, граничащим с паникой. Смороднику вдруг стало жаль её: худенькая невысокая девчонка, симпатичная, с прозрачно-серыми, как речная вода, глазами, а он вжимает её в стенку и угрожает убить. Но это же упырица. Чудовище, охотящееся на людей. И его ключ к тысяцкому. Второй за последнее время.

– Слышь, урод, а ну отпусти девушку!

На противоположном конце коридора показался чей-то силуэт. Смородник шикнул сквозь зубы и снова насел на упырицу, едва не задыхаясь от её вони.