Книга Ковен сломленных, страница 101 – Айви Эшер

Киган захлебывается кровью, которая льется у него изо рта и горла.

– Не умирай… – плачет Лахлан, и Киган берет его за руку.

Кладу руки на страшную рану и призываю Целительную магию. Меня пронзает боль, и я не могу сдержать крика, но продолжаю давить так сильно, как только могу. Закрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться на бирюзовом цвете магии. Из-за этого гребаного ошейника мне так больно, что я не могу терпеть. Стискиваю зубы и вливаю в Кигана еще больше магии. Рана начинает затягиваться, но это происходит слишком медленно, и я знаю, что моих усилий недостаточно. Лахлан наклоняется и что-то говорит Кигану. Тот делает последний судорожный вдох, и свет в его голубых глазах исчезает. Из Лахлана вырывается животный крик. Он обнимает безжизненное тело Кигана, а я оглядываю комнату в поисках цели для ярости, которая кипит во мне.

Наблюдая за агонией Лахлана, Адриэль стоит рядом с троном с самодовольной улыбкой на лице. Я рычу, заметив радость в его глазах. Моя кровь требует возмездия, и это притупляет физическую боль, разрывающую меня. Адриэль поворачивается ко мне, его веселье только растет, когда он замечает исходящую от меня ярость. Призываю метательный нож и удивляюсь тому, что боль, которую я испытываю при этом, меньше, чем та, когда я пыталась исцелить Кигана. Может быть, я просто адаптировалась к боли, но не исключено, что использование разной магии по-разному отражается на моей реакции. Отодвигаю это наблюдение на задний план и прицеливаюсь. Веселье Адриэля быстро сворачивается, когда он видит летящий в него кинжал. Он отскакивает с удивленным криком, но клинок все равно задевает его руку. Бальзамом разливается удовлетворение, и я, задыхаясь от боли, призываю еще один кинжал.

Мгновенно перед Адриэлем возникает охранник, и мой кинжал вонзается ему в грудь. Ладно, попробуем еще раз. Охранники спешат встать между мной и Адриэлем, но я полна решимости добраться до него. Призываю на помощь короткий меч, жжение в крови усиливается, и мне требуется долгая секунда, чтобы избавиться от головокружения. Я тяжело дышу от боли, терзающей мое тело. Передо мной с самоуверенной улыбкой вырастает ламия-шестерка. Но прежде чем он понимает, что я не выбыла из борьбы, я полосую его по горлу и наблюдаю, как его голова отваливается.

Перешагиваю через него как раз в тот момент, когда тело превращается в пепел, и медленно наступаю на следующего. Этот не такой глупый, и я благодарю свою мышечную память, позволяющую по инерции уклоняться от ударов и наносить свои. Из меня вылетает торжествующий вопль, когда голова ламии отделяется от тела, разбрызгивая кровь по гребаному трону Адриэля.

Чувствую, что силы на исходе, и мне все тяжелее удержать магию, но я не собираюсь останавливаться. Я не ленивая бабушка, и я буду сражаться, пока могу.

– Остановись. Или я убью его, – раздается голос Адриэля.

Поворачиваюсь, ожидая, что Адриэль угрожает мне Лахланом. Опускаю короткий меч и призываю кинжал. Я знаю, Лахлан предпочтет, чтобы я убила этого ублюдка, а собственная жизнь после гибели Кигана его мало интересует. Лахлан кричит, как дикое животное, вырываясь из рук двух ламий, но Адриэля рядом с ним нет. И только тут я замечаю, чье горло сжимает этот ублюдок…

Бэкет смотрит на меня широко раскрытыми от страха глазами, и его внезапное появление в этом месте сбивает меня с толку.