Книга Орден Скорпионов, страница 371 – Айви Эшер

Я бы посмеялась над тем, как нас всех связали нити судьбы, но чувствую себя слишком опустошенной. «Скорпионы» бросили меня на произвол судьбы в ту ночь, но, как ни странно, они же меня и спасли.

Я смотрю на Нейт: она выглядит так, словно готова разрушить все королевства до основания. Я не знаю, чего я хочу больше – помочь ей или убраться с ее пути.

– Что ты собираешься с ней делать? – спрашивает Нейт, в ее голосе звучит безудержная ярость и такая сила, что волоски у меня на шее встают дыбом.

Я перевожу взгляд с нее на Первый Полумесяц Айджиинов. Фалин снова беззвучно кричит на нас, но я не желаю слышать больше ни единого поганого слова из ее уст.

Я узнала все, что хотела. И если у Фалин и остались какие-то секреты, то они могут умереть вместе с ней. Я впитываю алчность и злобу, пропитавшие ее взгляд и капающие с каждого беззвучно выкрикнутого слова, и позволяю им разбудить чудовище, живущее внутри меня.

Я оглядываюсь на Нейт.

– Я заставлю ее страдать за все, что она сделала, – отвечаю я.

Во мне и моих словах нет больше ничего – только яд и жестокость.

Рот Фалин внезапно закрывается – то ли по ее воле, то ли по воле Нейт. В ее взгляде – яд и издевка, но я жестко улыбаюсь и подхожу к ней ближе.

– Тиллео не любил, чтобы у его рабов клинка были шрамы. Ты знала об этом? – спрашиваю я Фалин, хотя понимаю, что она не может ответить. – Ему нравилась наша кожа, гладкая и без шрамов, ему нравилось, что так мы выглядим неопытными, что так нас легче недооценить. Лекари у него были искусными, – объясняю я, достаю кинжал и начинаю резать ее мантию. – Я была бы вся в шрамах, если бы не тура лекарей, что зашивала и исцеляла меня снова, и снова, и снова. Иногда им приходилось исцелять меня по три-четыре раза на дню, только для того, чтобы меня избили снова, потому что у учителей я была главной «любимицей».

Роскошная мантия Фалин падает на землю, открывая взору не менее царственное платье. Я принимаюсь за него, и треск рвущейся ткани странно меня радует – как и то, что дорогая ткань превращается в лоскуты.

– Конечно, сейчас ты не можешь увидеть доказательств этому, но я все помню.

Я подхожу к Фалин ближе, так, что мы оказываемся почти нос к носу.

– Я помню каждую плеть, каждый удар, каждый пинок, каждое оружие, которое когда-либо пронзало мою кожу. Я точно знаю, где должны быть все эти следы, где меня били, как вырывали ногти, как меня продавали. Меня использовали, потому что могли. Ты не увидишь ничего из этого здесь, – говорю я ей и провожу ладонью по гладкой коже. – Но все это вырезано тут, – я прижимаю ладонь к груди, прямо над сердцем.

Ее властный взгляд сужается, и я провожу кончиком кинжала по ее челюсти. Она вздрагивает от боли, а я смеюсь над ее слабостью и медленно, страдая от собственной боли, наклоняюсь. Хочу обыскать ее одежду – я знаю, где-то там был спрятан железный кинжал.

Наконец, я нахожу его, и Скорпиус помогает мне встать.

Я улыбаюсь Первому Полумесяцу, лидеру Айджиинов, суке, которой было все равно, что со мной случится. И я показываю ей монстра, которого она помогла создать.

– Я собираюсь написать свою историю на твоей гребаной шкуре, – рычу я. – Посмотрим, сможешь ли ты пережить то, что пережила я. Готова?

Ее глаза округляются от страха. Я прижимаю железное лезвие к ее спине, она вскрикивает, но звук теряется в мощной туре Нейт.