Книга А маму позвать?, страница 14 – Виолетта Иванова

- Милаша, я что тебе сказал, никого не пускать ко мне? Ты что, опять захотела в интернат вернуться, раз не справляешься со своими обязанностями?

Его глаза свергали гневом.

- Папочка! Это не я. Это все она тебе мешает! Я ей говорила, что ты занят, а она давай стучать и еще побить меня грозила.

- Что? - Державин гневно посмотрел на Анжи. - Ты хотела побить мою дочку? Да ты знаешь, что я с тобой сделаю. И вообще, какого черта ты сюда приперлась?

- Андрей, нам надо поговорить. Я так не оставлю.

- Что не оставишь?

- Нашу свадьбу!

- Хорошо, оставляй не так, а как хочешь. Но ее не будет. Я решил. Счастье моей дочери для меня важнее.

- Папочка, я так тебя люблю! - Милана бросилась обнимать отца, обхватила его руками за торс, прижалась щекой к его груди.

- Я тебя тоже, Милашка, - и погладил ее рукой по голове. - Поверь, никакая злая тетя не станет твоей мамой.

Милана показала из-под руки «отца» язык Анжи.

- Что? Съела? Не бывать тебе моей мамой! - потом отпустила Андрея, отошла от него на шаг. - Папа, а можно я ее ногой пну? Не нравится она мне.

- Дочь, я чему тебя учил?

- Что могу пнуть тех, кто мне не нравится.

- Нет, не этому.

- А чему? Что старым надо уступать место в трамвае? Так мы же не в трамвае!

- Я не старая! Андрей! Я требую, чтобы ты мне объяснил, что происходит. Я приехала к тебе…

- Это мы уже слышали, - рявкнула Мила. - Ты приехала женить на себе моего папочку. Так вот что, тетенька, я своего согласия не даю. Вали отсюда, пока я ментов не вызвала. А то у меня сегодня портфель с учебниками кто-то стащил из приемной. Кроме тебя здесь никого не было. А там между прочим, телефон последней модели, очень дорогой. У тебя таких денег нет, чтобы расплатиться. А еще была тысяча баксов, отец дал на завтраки.

- Какой портфель? Какой телефон? Какие завтраки?

- Как какой? Розовый такой с рисунком в виде пони на радуге. Я такое очень люблю! И телефончик такой, тоже розовый. А завтраки — это уже по заказу, я люблю бутерброды с колбасой. Папа, звони в полицию, пусть приедут и обыщут ее.

- А ну замолчи! Заткнись, тварь мелкая! Ненавижу детей!

Анжи уже не держала себя в руках. Если еще сегодня утром она хотела убедить Державина, что станет для его дочки лучшей мамой на свете, сможет подружиться с ней, то сейчас она хотела треснуть эту девчонку чем-нибудь тяжелым.

Мила забежала за спину Державина, словно ища у него защиту и запищала:

- Папа! Папочка! Ты слышишь? Она меня обозвала! Меня никто еще не обзывал, даже ты себе такого не позволяешь! Можно я пну ее сильно?

- Можно, доченька. Я ее тоже сам сейчас пну.

Анжи заверещала, как пожарная сирена.

- Анжи, даю тридцать секунд убраться отсюда и больше не появляться в моей жизни. Иначе я за себя не отвечаю. А за дочку порву тебя, как Тузик грелку. Отсчет пошел, тридцать, двадцать девять, двадцать восемь…

- Папа, а дай я втащу ей, руки чешутся, - Милка сделала шаг вперед, размяла кулаки и сделала обманное движение, словно хотела ударить Анжи.

- Да пошли вы все!

Анжи развернулась и ринулась на выход.

- Я всем подругам рассказу, какая ты сволочь, Державин, - слышался ее голос из коридора и громкий стук каблуков.

Пока она ехала в лифте, ругалась вслух.

- Ну тварь эта Милка, гадина мелкая.

- Это точно, - подтвердил мужик, который ехал с ней в лифте. - Если что, она и ударить может.