Книга И Пусть Весь Мир Подождет, страница 52 – Виолетта Иванова

И снова голос. Мужской, приятный, который звал ее. Она уже четко слышала, как он называл ее по имени, называл своей любимой девочкой, просил вернуться к нему. Она не понимала, где она, откуда она должна вернуться. Но ей очень захотелось быть рядом с ним, она попыталась повернуть голову в сторону голоса. И снова почувствовала, что пелена отступает от нее. Руки еще не двигались, но в районе кистей рук почувствовала какое-то тепло, такое родное, такое необходимое, которое разливалось по всему ее телу. Она захотела крикнуть мужчине, чтобы он забрал ее отсюда. Но снова темнота настигла ее.

***

Очередное пробуждение было необычным. Яркое солнце било в окно, пелены не было. Она чувствовала свое тело. Радость переполняла ее. Настя открыла медленно глаза, обвела взглядом обстановку. «Судя по всему, я в больнице», пришла мысль. Вокруг нее какие-то гудящие аппараты. В руке катетер. «Так, я жива. Это понятно. А что случилось? Почему я здесь?». Она снова осмотрелась вокруг, дернула свободной от капельницы рукой, запищал какой-то датчик. В палату зашла медсестра, которая глянула на Настю и тут же вышла. Через пару мгновений она вернулась с врачом, который подошел к Насте и стал осматривать ее, заглядывал в глаза, стал задавать какие-то вопросы. Она не понимала, что он хочет от нее, покачала головой.

— Настасья, умничка, Вы пришли в себя! Теперь все будет хорошо. Вы что-нибудь помните?

Хотелось пить, во рту было сухо, слова никак не хотели выговариваться. Она только приоткрыла рот, показывая, что хочет воды.

— Мариночка, дай ка нашей Насте пить. Только немного!

Медсестра поднесла к ее рту поильник. Настя от наслаждения даже закрыла глаза.

— Ну вот и хорошо! — продолжал радоваться доктор. — Поздравляю Вас со вторым днем рожденья!

Настя непонимающе захлопала ресницами, из глаз побежали слезы. Вдруг воспоминания хлынули сплошным потоком. Макс… зима… квартира… ушел… боль… игра… Макс… боль. Она крепко зажмурилась, от чего по ее щекам побежали слезы.

— Ну, чего мы плачем? Все уже позади, — говорил ей врач, мужчина лет пятидесяти с очень добрыми внимательными глазами. — Все прошло. Вы живы. Это главное. Немного полечим Вас и будете как новенькая. Даже лучше.

Он дал медсестре назначения и та вышла из палаты. Через пару минут вернулась с набором препаратов.

На следующий день к ней прибежала Ольга.

— Привет, Насть, ну ты даешь! Скоро лето, а ты вздумала болеть. Ты прекращай это! — тарахтела эта неугомонная подруга. — У меня столько новостей! Самая главная и самая классная — «Жабовича» убрали от нас, назначили Аделину Петровну. Помнишь ее, была правой рукой нашего Михаила Львовича.

— А что с «Жабовичем»?

— Да кто-то стукнул на него, что он к женщинам клеится. Наш Евгений Константинович с ним долго не разговаривал, выпер его. Так что возвращайся со спокойной душой.

Они долго разговаривали с Ольгой. Обсудили все последние новости. Только не говорили об одном, о Максе.

Настя находилась в больнице еще две недели. К ней приходили почти все ее сотрудники с кафедры, Ольга навещала ее каждый день после работы. Несколько раз приходили делегации студентов. Но не было только одного человека, которого Настя ждала. Макса. Она не видела его с того дня, когда встретила его после игры. «Значит он ее не простил. Ушел от нее. Между ними ничего не может быть». Она дала себе установку не думать о нем. «Значит не судьба быть вместе».