Книга Незаконченный разговор, страница 23 – Виолетта Иванова

Наталья слушала подругу и не перебивала, понимая, что той надо кому-то выговориться. Впервые Людмила была так откровенна с ней, вот такой, замученной своими проблемами, так не похожа на веселушку, которой хотела казаться в школе. Сколько они дружили, бывали друг у друга в гостях, но никогда Людмила не рассказывала о том, что происходит у них в семье. Наталья вдруг четко поняла, что за этим напускным весельем подруга слишком долго прятала свои слезы, детские обиды.

— А мать мне еще все время платье вспоминала, которое из Монголии привезла. Ну помнишь, которое я на выпускной надела? А я тогда ей напомнила, как у меня в седьмом классе сапоги, которые я три года носила, порвались. Они мне еще сильно малы были. Бабуля тогда дозвонилась им, попросила денег прислать, чтобы мне сапоги купить. Я не слышала, что ей сказали, но бабушка тогда весь вечер плакала в своей комнате. А потом снова все ночи напролет сидела печатала. И мы с ней ходили на рынок, я выбрала себе самые дешевые сапоги из кожи дермантина. Вот как-то так. И знаешь что самое прикольное? Это я узнала уже после смерти бабули, когда ее вещи перебирала. Она деньги моим родителям посылала почти каждый месяц.

Людмила замолчала, глядя куда-то в точку за окном, крутя в руках чашку с кофе. Через какое-то время она повернулась к Наталье.

— Знаешь, я все-таки скажу тебе. Просто не смогу молчать. Левитинский же любил тебя и боялся об этом признаться даже самому себе. Когда я увидела его на выпускном, когда он подошел к тебе пригласить на танец, я была уверена, что он признается тебе в своих чувствах.

— Нет, — Наталья покачала головой. — Я уже сказала. Если бы что-то чувствовал ко мне, разобрался бы с Инкой.

— Не жалеешь, что не поговорила с ним?

— Не знаю, — она пожала плечами, сама не уверенная в своем ответе.

— А если еще раз встретишь?

— Не знаю, — снова с какой-то тоской ответила Наталья и перевела взгляд за окно. — Он тогда меня спросил нравлюсь ли я ему, люблю хотя бы чуть-чуть. Я была уже готова ответить, но вмешалась Инка. А он не отстранил ее, стоял и смотрел, как я ухожу.

— М-м-м, — кивнула головой Людмила, которой Наталья впервые рассказала, что же тогда произошло. — Не буду ничего говорить.

— Знаешь, если бы сейчас встретила его и он снова спросил, я бы ответила, что нравится, что люблю.

Она говорила так тихо, опустила голову, но Людмила все равно услышала и невесело улыбнулась.

— Ну ладно, чего это мы о грустном? Хочешь о своем почти женихе расскажу?

— А я тебе о своем? — Наталье тоже захотелось сегодня рассказать о себе кому-то.

Они рассмеялись, под смешки (потому что уже не болела душа от предательств) рассказали о своих неудавшихся «женихах».

— Думаю, что все правильно мы сделали, — подытожила Людмила. — Мы обязательно свое счастье встретим. Знаешь, древняя китайская пословица гласит:

«Невидимой красной нитью соединены те, кому суждено встретиться, несмотря на Время, Место и Обстоятельства. Нить может растянуться или спутаться, но никогда не порвется». Я уверена, что найдем свою половину, где бы она сейчас не шлялась.

Они долго разговаривали, почти до темноты. И Наталья понимала, что именно этого разговора ей не хватало все эти годы. Словно Людмила смогла перезагрузить ее, заставила посмотреть на мир и происходящее другими глазами, переоценить. И Наталья поняла, что давно уже пора оставить в прошлом «воспитание» бабули и родителей, для которых проявление эмоций было что-то запретное. Надо улыбаться новому дню, уметь печалиться и смеяться, верить в то, что все обязательно будет хорошо. Пусть будут неудачи, но все это будет очередным жизненным опытом. Даже если она встретит мужчину, которой понравится ей, позволит себе быть с ним откровенной втом самомплане, о которой ей строжайше было запрещено говорить и даже думать. Наталья шла и улыбалась. Дома даже не обратила внимание на царившую могильную тишину, разбавляемую бубнежом телевизора, под который мать снова что-то шила или вязала. И Наталья задумалась. А что она там все время вяжет? Мать ни разу не связала ей кофту или хотя бы носки. Даже шарфика мать ей никогда не связала.