Книга Уездный город С***, страница 188 – Дарья Кузнецова

Так они и двинулись вперёд: рука в руке, она с фонарём, а он — с наганом наготове, благо ширина коридора позволяла.

— Просто поесть мороженого или это свидание? — пояснила девушка.

— Ну, когда я об этом говорил, было «просто», — со смешком отозвался поручик, на мгновение замешкался на развилке и решительно свернул налево, по его прикидкам именно это направление вело в сторону центра города. После, мгновение помолчав, негромко добавил: — А теперь, боюсь, просто уже не будет.

— Почему?

Мужчина вздохнул и с усталой иронией уточнил:

— А до выхода любопытство не потерпит? Это не тот разговор, который стоит вести на бегу.

— Ну а всё-таки? — проявила упрямство вещевичка.

Любопытство, похоже, терпеть не желало.

Титов снова тяжело вздохнул, но остановился, чтобы с ходу не вляпаться опять в какие-нибудь неприятности, и всё же ответил:

— Потому что я позволил себе этот поцелуй.

— Но ведь я сама попросила! — напомнила девушка, окончательно запутавшись: как связан поцелуй с мороженым и что именно не будет просто?

— Ты просила не об этом, — возразил Натан. — А я… Чёрт побери, Брамс! Это самое неподходящее место и время для объяснений, какое вообще можно вообразить!

— Паки лобзай ея, доволе лясы точити! — раздался откуда-то снизу-сбоку ломкий как у подростка и хриплый голос.

Брамс вскрикнула и дёрнулась от неожиданности, едва не выронив оба фонаря. В следующее мгновение горящий отобрал Титов и, задвинув девушку себе за спину, принялся торопливо ощупывать коридор неярким конусом света. Кроме них двоих, никого видно не было.

По спине сбежал холодок, волосы на затылке встали дыбом.

— Кто здесь? — резко спросил мужчина. — Появись!

— А се узг тебе! Еликий ты клюкавый! Буде я покажуся, ты мя свещником своим уязвиши!

— Мать-перемать, ну и чертовщина! — пробормотал поручик, продолжая шарить лучом фонаря по пустому коридору. В одну сторону посветил, в другую переметнулся, обратно…

— Он света яркого боится, не явится, — прозвучал еще один голос — звонкий, девичий.

Натан дёрнулся, повернулся на звук — и почувствовал, что ему отчаянно не хватает воздуха. Той рукой, в которой сжимал наган, резко дёрнул воротник, с мясом выдрав пуговицу.

Тусклый фонарный свет очертил девичью фигурку. Ладная, хорошенькая, она была одета в расшитую белую рубаху и тёмно-зелёный сарафан. Из-под очелья с алым обережным узором змеилась на плечо длинная, до края подола, пшеничного цвета коса, перевитая лентой. Личиком дева тоже была хороша — глаза голубые, щёчки румяные.

Всё бы ничего, и даже столь странному месту, выбранному ею для прогулок, можно было придумать простое объяснение. А вот разумного оправдания тому, что росту в этой взрослой на вид девице было пол-аршина да два вершка, отыскать уже не получалось…

— Ой, мамочки! — тихо пискнула Аэлита и обеими руками ухватилась за локоть поручика.

— Доброго денёчка, красавица, — дрогнувшим голосом проговорил Натан, изо всех сил пытаясь сохранять остатки невозмутимости. Он ни чёрта лысого не понимал, что происходит, но нечто — не то здравый смысл, не то память о детских сказках, не то обыкновенное воспитание, — подсказывало, что лучше бы быть вежливым. Помогало сохранить хотя бы видимость спокойствия только присутствие за его спиной вещевички: Бог знает, как бы повёл себя и сколь быстро сумел собраться Титов, не окажись рядом девушки, которую требовалось защищать.