Книга Уездный город С***, страница 189 – Дарья Кузнецова

— Ну и ты будь здоров, добрый молодец, — хихикнула незнакомка, кокетливо теребя косу.

— Кто ты, красавица? И откуда взялась, если только что тебя видно не было?

— Так видно не было, а я была, — вновь захихикала она. — Невелика премудрость — спрятаться от тех, кто глядеть не умеет. Я — чахкля. Или дивья. Или чудь подгорная, вы наш народ по-всякому называете.

— Может, ты ещё знаешь, кто нас здесь запер?

— Никто не запирал, он не умеет, — отозвалась девушка весело и мотнула головой куда-то вбок. — Только путать да пугать и горазд.

— Он? — Спокойный разговор позволил, наконец, Титову взять себя в руки, поэтому слушал поручик теперь очень внимательно.

Подумаешь, девица ростом по колено! Главное, дружелюбная вроде бы, разговаривает, зла чинить не пытается. Да Натан на чёрта лысого был согласен, если бы тот внятно разъяснил, что в этом подвале треклятом творится!

— Бука. Он с лешаками в родстве, морочить умеет, да только простора обычно нет. А тут ему есть где развернуться, — дивья повела рукой.

— То есть это бука отказался нам являться, потому что света боится? — переспросил Титов. — А почему пришла ты, если тебе, как я понимаю, ни до нас ни до него дела нет и к его шуткам ты касательства не имеешь?

— А это потому, что кое-кто правила нарушает! — Она недовольно зыркнула в тень. Сбоку раздалось обиженное ворчание, в общем сводившееся к тому, что плевать там хотели на любые законы и ограничения.

— Какие правила?

— Середника не трогать, пока в силу не войдёт, — пояснила девушка, глянув исподлобья.

На мгновение Титову почудилось, словно бы глаза у неё — совершенно кошачьи, со зрачками-щёлочками, но наваждение как явилось, так и прошло вмиг. Хотя поручик вполне мог бы поверить, что это никакое не наваждение: после всех последних открытий это было бы сущей мелочью.

— Кто такой середник? — спросил мужчина, смутно догадываясь, что речь идёт либо о нём, либо о Брамс: просто потому, что полез этот… бука именно к ним, и других возможных кандидатов на эту роль что-то не видать.

— Бережняк, проводник, хранитель, опекун… да кто он только ни есть! — отмахнулась дивья, потом насупилась и построжела. — Послушай, я ведь тоже права никакого не имею с тобой разговоры сейчас разговаривать. Только бука любопытный и глупый. Мало того что себя без разрешения проявил, так добром бы на что хорошее, а он попугать вздумал! Полбеды, если бы не вышло, а ну как удалось? Хуже нет напасти, чем обозлённый середник, вот я и вмешалась, пока дурень этот вас не прогневил.

— Сама дура! — раздалось грозное, недовольное ворчание, и свет фонаря словно бы еще потускнел, стиснутый со всех сторон сгустившейся тьмой. — Девка безочестная да беспутная, да я…

— Нишкни! — сердито, резко, с лязгнувшей в голосе властностью цыкнула чахкля, и фонарь, мигнув, вновь разгорелся в полную силу. — А вы идите, куда шли, — она махнула рукой вперёд. — Путь верный, назад вертаться нужды нет. Бука вам больше не повредит, дойдёте миром: в этих краях тихо, почитай и нет никого. Главное только, ниже не спускайтесь, вам наверх дорога.

— Ниже? — переспросил растерянно Натан, но странной девицы след простыл.

Впрочем, поручиться, что она действительно ушла, мужчина не мог. Вдруг просто спряталась? Как она там говорила, «невелика премудрость». Тем более Титову навязчиво чудился пристальный взгляд из темноты; то ли и впрямь что-то этакое, а то ли фантазия после странной встречи не в меру разыгралась.