Книга Сладкий праздник драконьего сердца, страница 22 – Ксения Лита, Марина Индиви

Первое, что я уяснила в своей жизни: ты никому не нужна, и на твои чувства всем начхать. Если хочешь выжить (не из ума), улыбайся, терпи и жди времени, когда удастся выбраться из этой задницы. Ищи варианты, смотри по сторонам, но никогда не ной. Потому что как только начнешь ныть и скатываться в жалость к себе — все, тебе хана. Это помогло и в детдоме, и справиться с травмой и с тем, что балет мне больше не светит. А если способ рабочий, я не видела смысла его менять.

Тем более что кормили меня теперь нормально. Завтракала я с остальной прислугой, посменно, в специально отведенном зале при кухне. У меня была самая ранняя «смена», потому что Кириан требовал, чтобы я появлялась в его комнатах до того, как он уйдет на занятия или куда он там еще уходил.

Поначалу на меня косились: опа, иномирянка! Среди иномирян здесь была только я, все остальные местные. За эти пару недель у меня ни с кем не получилось подружиться, даже с соседками по комнате, но это в принципе довольно сложно — потому что когда девяносто процентов твоего времени занимает уборка, а десять — сон, завести разговор с кем-то ну оч-ч-ень проблематично.

Вот и сегодня я в одиночестве жевала бутерброд с колбасой, подозрительно похожей на колбасу с неместной теперь уже питерской фабрики (синтезируют они ее, что ли?), и просто пыталась проснуться, чтобы не моргать на принца сонными глазами и не давать возможности отпустить ехидные комментарии по поводу моего несостоятельного вида. И уж тем более не дай дракон он подумает, что ему все-таки удалось меня забороть, тогда вообще пиши пропало.

Из этой полудремы меня выдернуло какое-то оживление у двери, ведущей в святая святых, то есть на кухню.

— … да не успевает уже. Сгорело все подчистую, а кроме Таты с тестом никто не работает.

Я проморгалась и прислушалась:

— В смысле сгорело?

— Ну она закрутилась, забыла про эти подносы… а Тата ушла, она же в булочную с утра выходит, да даже если бы и могла, она уже не успеет вернуться.

— Останутся эти богатые выскочки без печенья, подумаешь. Переживут.

— Они-то переживут, а она? Это ж штраф в половину месячного жалованья!

— Я могу помочь, — мой голос заставил замолчать и жующих, и переговаривающихся в дверях.

Если до этого все смотрели на меня: опа, иномирянка, то теперь посмотрели: опа, говорящая иномирянка.

— Ты? — уточнила одна из девушек-помощниц по кухне. — Ты умеешь готовить? Печенье?

— Смотря какое.

Судя по тому, что она описала, это был местный аналог мадленок. Ерунда на постном масле. То есть на сливочном.

— Да. Такое точно смогу, — ответила я и поднялась.

— Нет. Не-е-ет, тебе Мисса вряд ли доверит, — пробормотала девчонка.

Я пожала плечами и села дожевывать второй бутерброд с сыром, подозрительно напоминающим «Российский», а девушка убежала. Когда я допивала чай, она прибежала обратно:

— Ладно, пойдем. Поговорим.

Я отряхнула руки, промокнула губы салфеткой и под взглядами всех завтракающих проследовала на кухню под очи местного шефа, которую звали Миссой.

— Говоришь, умеешь работать с десертным тестом? — уточнила она, пристально глядя на меня. — Откуда?

— Я в своем мире торты на заказ пекла. Пирожные. И не только.

Шеф смотрела на меня так, будто решала, что со мной лучше сделать — все-таки дать шанс или лучше сразу прогнать. Но, видимо, нежелание расплачиваться половиной месячного жалованья победило, потому что она сурово произнесла: