Книга Кедр и гвоздика, страница 120 – Александра Рябкина

Раньше Адалинд считала, что ее дочь просто стала более сдержанной и скромной. Не позволяла себе демонстрировать тело перед другими мужчинами, когда у нее был муж. И на вечерах, когда Адам вел светские беседы, Адалинд думала, что Микаэла просто не хотела ему мешать.

– Почему ты так решил?

– Они показали мне запись с камер видеонаблюдения, сделанную неделю назад. – Чарли отложил книгу в сторону и устало провел руками по лицу. – Он чуть не убил нашу дочь, Адалинд. Адам жив и был готов растерзать Микаэлу в ее же пентхаусе.

Расческа в руках Адалинд затрещала от того, насколько сильно она ее сжала. Нет, не может быть. Адам Беллафонте мертв. Она присутствовала на его похоронах! И что значит «он хотел убить Микаэлу»?! Это все звучало настолько сюрреалистично, что Адалинд просто не могла не усмехнуться.

У нее разболелась голова.

– Ты что-то путаешь.

Она продолжала все отрицать, несмотря на то что никогда прежде не сомневалась в словах и решениях своего мужа. Но сейчас… просто не хотела ему верить. Ведь иначе ей пришлось бы принять тот факт, что она стала соучастником избиения собственной дочери. Ведь это она выдала ее за Адама.

– Это был он, никаких сомнений. – Жесткий взгляд пригвоздил Адалинд к стулу. Треск расчески стал более громким. – Его ищут в Лас-Вегасе. Но он работает с колдунами.

– Ты же найдешь его? – Адалинд отложила в сторону расческу, ручка которой была испещрена трещинами. – Кто бы это ни был.

Голова разрывалась ужасной болью, что с каждой секундой все сильнее концентрировалась прямо за глазами.

– Мы его найдем.

– Насколько можно доверять его словам?

Майкл явно не верил отцу Микаэлы ни на унцию. И если бы Микаэла знала, как его убедить, то в первую очередь заставила бы себя саму поверить Чарли Айресу. Да, он не был ужасным тираном в шаблонном смысле слова. Но точно носил звание одного из самых холодных и безучастных отцов года. Он выглядел слишком спокойным для человека, которому родная дочь призналась в многолетнем насилии над ней. О его встревоженности говорила лишь растерянность, с какой он смотрел на Микаэлу перед тем, как она ушла из родительского дома. По крайней мере, Микаэла даже представлять не хотела, как бы отреагировала на подобного рода новости, если бы была на его месте. От одной только мысли передергивало, а внутренняя волчица оскаливалась, прижимая уши к голове.

– Не знаю. Я не думала, что он так отреагирует.

Микаэла чувствовала себя разбитой на маленькие осколки, глаза ее наверняка были опухшими после недавних слез. Она жалась к мужу заледенелым от отчаяния телом. Жаждала его тепла. Хотела сгореть в его чувствах.

– На его месте я бы уже выехал на поиски ублюдка, который избивает мою дочь. – Притянув Микаэлу к себе, Майкл оставил трогательный поцелуй на ее макушке.

– Мне жаль твою будущую дочь. – Хлюпнув носом, Микаэла все же улыбнулась. – Ей достанется самый патологически нервный отец.

– Ужас, как таким можно быть. – Майкл наклонился и опалил ее ключицу горячим дыханием, но на тумбочке зазвонил телефон.

– Нужно ответить, – хриплым от слез голосом проговорила Микаэла, заставляя Майкла разочарованно застонать.

Микаэле хотелось разбить смартфон, но она не была сумасшедшей девочкой-подростком, страдавшей от пассивной агрессии вперемешку с депрессией. Ей просто было жаль уходить из-под теплого бока Майкла, который своим присутствием создавал атмосферу уютного уголочка с камином и пледом.