Книга Кедр и гвоздика, страница 141 – Александра Рябкина

Только в этот рай то и дело просачивалась реальность, напоминая о себе мерзким писком и запахом медикаментов. Он снова избил ее, да так, что Микаэла не помнила, как пришел врач. Все было словно в психоделическом видении, где она являлась сторонним наблюдателем.

– К нам поднимается твой брат. – Равнодушный голос Адама окончательно разрушил утопию, которую Микаэла усердно создавала в голове. – Скажешь, что упала с винтовой лестницы в казино.

Дверь закрылась. Микаэла могла представить, что Адам стоит на пороге и, не глядя на нее, отвечает на те десятки сообщений, которые приходили ему на телефон.

У Микаэлы не хватило сил, чтобы усмехнуться. Да, упала с лестницы. Так, что пол-лица было испещрено синяками, а горло украшало лиловое ожерелье. Широкая ночнушка скрывала не только старые отметины злости мужа, но и новые. Они ужасно болели, не давая Микаэле банально перевернуться на другой бок.

Удивительно, что она не очутилась прямиком в морге после того, как Адам приложил ее лицом о кухонный стол. Тогда Микаэле показалось, что у нее треснула черепушка, а из глаз брызнули звезды.

Как ее жизнь могла стать еще хуже? Микаэла подсознательно готовилась к тому, что однажды не оправится после очередного всплеска неадекватности мужа. Это виделось ей более гуманным выходом, чем перспектива терпеть истязания всю оставшуюся жизнь.

Снова щелкнула дверь.

Микаэла попыталась разлепить заплывший глаз. Но боль не шла ни в какое сравнение с унизительностью ее положения. Ничто так не ранило женскую гордость, как необходимость представать перед кем-то в столь плачевном состоянии.

– Ты несколько дней не отвечала на звонки. – По голосу было понятно, что Винсент собирался и прихлопнуть Адама, и прижать к себе настрадавшуюся Микаэлу.

Она лежала, чувствуя себя ни живой ни мертвой. Пустой оболочкой, лишенной всего. Израненная и не смеющая издать ни одного звука, когда на самом деле хотелось кричать. Микаэла смогла открыть лишь один глаз, который нещадно щипало из-за беззвучных слез. Они копились где-то глубоко внутри, но Микаэла стоически не позволяла себе выглядеть слабой перед лицом персонального ада.

Микаэла до сих пор не понимала, что заставляло Адама быть таким жестоким. С другой стороны, не стоило залезать в голову к тому, кто любил причинять боль. Иначе можно завязнуть в его черном болоте.

– Если бы отец знал…

– Расторжение брака приведет к худшему, – слетели еле слышные слова с потрескавшихся губ Микаэлы.

«Он убьет всех», – слова так и рвались наружу, но горло будто свело судорогой.

Сильно хотелось пить. И спать. Но, как Микаэла теперь знала, она и так проспала уже несколько дней. Еще несколько дней, стертых из ее жизни наждачкой. И ничто не могло их вернуть.

– Но терпеть это… – Голос Винсента дрогнул, а в его глазах заблестели непролитые слезы. Он сел рядом с ней, и Микаэла попыталась изобразить улыбку. – Ты не обязана.

Несколько слезинок упали ей на руку, и дверь снова отворилась.

Микаэла поняла, что все это не было реальностью: на пороге стоял Майкл. Его появление казалось таким же невозможным, как побег от Адама.

– Что происходит?

Аппарат запищал еще более мерзко, стоило Микаэле попытаться сесть на кровати. Сон. Просто сон. Она должна стать хозяйкой кошмара, но вместо этого застряла в нем и не представляла, что нужно сделать, чтобы проснуться.