Книга Дракон хочет жениться? Баба Тася против!, страница 16 – Наталия Журавликова

— Про влюбленных ты, Руди, погорячился. Я скорее признаюсь в любви твоей прабабке Гретсель, чем этой крылатой стерве.

— Стерве? Точно ли ты говоришь о фее Тейселен Амилейни?

Лицо Демиана вытянулось от изумления.

— Я сам как-то видел ее, на одном из балов при дворце короля Девилерии, — сказал он, — особа очень приятная и привлекательная внешне. Хотя в общении показалась мне скучноватой. Говорила лишь о своей школе и о том, как прекрасен заповедный лес, за который она несет ответственность.

— Из-за этого заповедника мы с ней тогда и поругались, — хмуро кивнул Эйдан, — но поверь, друг, сейчас бы она тебе вряд ли показалась скучной. Эта добродетельная игла в заднице насмехалась надо мной во время сватовства! А под конец не представляете, что от меня потребовала.

Оба друга превратились в слух.

— Заявила, что дескать, я должен за ней ухаживать как за будущей женой, если хочу, чтобы она явилась со мной на помолвку по своей воле!

— Ухаживать? — захохотал Демиан. — А ты такое умеешь? Обычно девицы за тобой сами ходят табуном и прыгают в койку.

— В том и дело, — с легкой гордостью подтвердил генерал, — когда мне ухаживать? Между военными походами?

— Но империя, кажется, надолго намерена завязать с походами, — заметил Рудольф, — в том числе, благодаря твоим бессмертным подвигам, в Антурии наступили мирные дни и годы.

— Так что, Эйд, придется осваивать премудрости светской жизни и спокойного бытия, — хихикнул Демиан, — а завоевать сердце гордой феи тебя научит наш женатик Рудольф.

— У него жена человечка, как и он сам, — с сомнением произнес Эйдан, — будут ли его советы полезны применительно к фее?

— Женщины — всегда женщины! — надулся от важности Рудольф. — С крыльями они или без. Будь уверен, дядя Руди соберет тебя на свидание, как надо!

3.3

Сердце бухало так, что я бы могла пропустить пушечный выстрел. Так в ушах отдавалась моя тахикардия.

До меня только-только стал доходить смысл всего происходящего.

И я, хоть бабушка не робкого десятка, распереживалась.

Какое счастье, что мое новое сердечко не знало инфаркта в анамнезе. Не то я бы сейчас снова отправилась к Петру Петровичу.

Я вспомнила, как начался нынешний странный день. С моего ворчания. Не хотелось поднимать свои старые кости, надевать платье, бывшее модным в прошлом веке и тащиться в ресторан, чтобы пялиться в камеры, улыбаться, показывая искусственные съемные зубы и думать о том, как бы они не улетели, когда я начну задувать этот глупый торт.

И еще на ужин не позвали, а я уже в другом мире после полной пересадки тела.

В моей жизни было множество испытаний. Два неудачных брака. Необходимость во всем себе отказывать, чтобы вытянуть троих несмышленых детей.

Я знала что такое предательство, боль и несправедливость.

И еще помнила свое собственное полуголодное военное и послевоенное детство.

Томительные попытки заснуть, обманув пустой, бурчащий от голода живот. Слезы бессилия при мысли о корочке хлеба с солью, которая казалась самым прекрасным блюдом на свете…

Нет, я сейчас это вспоминаю не чтобы саму себя разжалобить. Это как бы маркер, показывающий, насколько я разбираюсь в сортах житейского дерьма.

Так вот, нынешнее испытание по эмоциональному накалу для меня ничуть не проще, чем голод или безумный муж, выкатывающий в гневе бельмы свои, самогонкой залитые.