Книга Дракон хочет жениться? Баба Тася против!, страница 3 – Наталия Журавликова

— Фея так фея, — вздохнула я, вспомнив привокзальные туалеты.

Куратор оказался близко-близко и приложил к моему лбу ладонь, которая тут же загорелась ярко-синим.

Вспышка, боль во всем теле, снова не могу дышать…

А потом я в очередной раз открыла глаза.

1.2

— Тейселен! — позвал нежный, как звон колокольчика, голосок. Прохладная ладонь очутилась на моем лбу.

Перед глазами был свет, много света. И потом из него соткался образ милой до тошноты комнатки с обстановкой в пастельных тонах.

Где я?

Неужто отметила юбилей, как подобает? Тряхнула стариной от души, так сказать. Так, что весь порох из пороховниц высыпался. Вместе с остатками памяти. А еще так голова гудит, будто я снова с младшим внуком коктейли дегустировала. Может, так оно и было?

Проморгавшись, увидела прямо по курсу испуганную девицу. Нет, это не одна из моих правнучек, и не та надоедливая журналистка, хотя чем-то похожа.

— Что со мной такое? Кто вы? — спросила я и тут же заткнулась, потому что голос у меня был чужой.

Молодой, приятный, идеально подходит под описание “А как речь-то говорит, Словно реченька журчит”.

— Ах, Тейселен, вы так нас напугали! Лишились чувств прямо за утренним уроком добродетели!

— Добро… чего? — снова поперхнулась незнакомым голосом. — Я учусь добродетели?

— Вы? Ой! — девушка звонко рассмеялась, будто я отмочила дурь в стиле современных комиков, которые кривляются по “ящику” так, что на экран плюнуть хочется, да оттирать его потом неохота.

— Вы шутите со мной, — догадалась малышка, — надо же, как остроумно! Конечно, вы преподаете и добродетель, и милосердие в вашей школе фей!

Преподаватель в школе для феечек!

Закатив глаза, заскрипела зубами, вспомнив Петра Петровича и его лекцию о хорошем поведении.

Значит, все это правда! Не приснилось после того, как я тортом объелась. Ах, да. Я его даже и не попробовала. Зато обеспечила съемочной группе репортаж куда интереснее, чем унылый юбилей божьего одуванчика.

— Вы себя хорошо чувствуете? — осторожно поинтересовалась девушка… и в голове моей щелкнуло: “Мерципен”.

— Да, Мерципен, еще как хорошо, — заявила я, догадавшись, что это включилась память тела, оставленного настоящей Тейселен.

— Мне бы хотелось посмотреть на себя в зеркало, оценить… ну, как я после обморока выгляжу.

— Да-да, конечно, — обрадовалась чему-то Мерципен.

Девчонка помогла мне подняться и подвела к шкафу который я не могла видеть с диванчика.

Взглянув в зеркало на всю дверь, я сглотнула и попросила:

— Можешь оставить меня ненадолго?

Девица тут же убежала, довольная, что их обожаемая Тейселен пришла в себя.

А я буравила отражение в зеркале взглядом.

Добродетельная фея Тейселен была прекрасна.

Само совершенство, иначе не скажешь.

Нежная, словно сияющая изнутри кожа. Молодая, упругая и гладкая. Светлые мягкие волосы светятся здоровьем, огромные голубые глаза выделяются на личике с точеными благородными чертами.

На вид мне было не больше двадцати. Хотя Петр Петрович упоминал, что фея служила людям и прочим существам много лет.

Но главное, что отличало меня от людей — крылья.

Большие, полупрозрачные, почти невесомые я их не сразу заметила, пока свет из окна не преломился, пройдя сквозь тонкую пленку.

— Батюшки светы! — восхитилась я и попыталась шевельнуть своим новым приобретением.

Ух! Они меня слушаются!