Книга Зельеварка, страница 29 – Дина Зарубина

А Кристофер… он удивительно обаятельный, улыбчивый, легкий в общении. Но ведь он ничего не рассказал о себе! А обо мне у него были все сведения. Мне даже казалось, что он знал намного больше, чем я ему говорила, и просто проверял меня отдельными вопросами. Раз у него нет интереса ко мне, то зачем он ищет со мной встреч? Если ему нужны наработки отца, то они все сгорели вместе с домом.

Ой! Портфель! Слегка потрепанный кожаный портфель отца, туго набитый, лежит в банковской ячейке! Может, это то самое, из-за чего вокруг меня начали плясать Королевский госпиталь и следственный департамент? С военными и так понятно, генерал Блейз дал задание не выпускать меня из поля зрения.

Порфель надо забрать и проверить, что в нем! Я даже подскочила со стула, намереваясь немедленно бежать в банк.

Посмотрела на темноту в окне и села обратно.

Банки работают до четырех, это всем известно. И потом, что я буду делать с бумагами отца? Хранить их в комнате? Я нервно засмеялась. У меня почти готовый диплом увели из защищенной лаборатории, а уж из комнаты говорить нечего, свистнут, следов не найду! Портфель ни в коем случае нельзя забирать из банка!

Сейф оформлен на мое имя, кроме меня, его никто не возьмет, а я в свободное время съезжу и там же, в банке, проверю содержимое. Забирать ничего не буду, только посмотрю. Или вообще не проверять? Пусть дальше лежит, тайны отца останутся его тайнами. Какая срочность, кроме взыгравшего любопытства? Если я полгода спокойно обходилась без этого, то и дальше обойдусь, у меня своих забот полно. А если за мной следят, то незачем привлекать внимание к банку. Проверю сейф после защиты диплома. А то вдруг банк ограбят из-за этого потертого портфеля? Я хихикнула от нелепости этого предположения.

Полночи вертелась, представляя, что отыщу несметные сокровища и сразу разбогатею. Или найду лабораторные журналы отца и воссоздам его легендарные зелья. Одно из них рассасывало келоидные рубцы, он спас лицо одной актрисе, у которой были чудовищные ожоги после пожара, устроенного завистницами в гримерке. Папа, оказывается, восхищался ее игрой, но молчал, не желая тревожить маму пустой ревностью. Никто не смог повторить тот состав, несмотря на множество попыток. Папа отказался продавать рецепт. Сказал, что это дар таланта – таланту. Все знали, что там слизь улиток, экстракт овечьей плаценты, настой репчатого лука и соляная кислота. Только повторить никто не смог.

А еще он спас руки одному рыболову, их с приятелем унесло на льдине в открытое море, и они сильно обморозились. Приятель огласился на ампутацию, а этот слабый артефактор приехал к отцу через полстраны. Не мог он лишиться рук. Жил у нас в гостевой две недели и ходил с замотанными фольгой кистями. И поправился! Коричневые страшные струпья сошли и наросла новая кожа. Никто не знал, чем его отец отпаивал. Про это в «Зельевар сегодня» писали.

Но я даже представления не имела, над чем отец работал перед смертью.

Вдруг в портфеле мятая туалетная бумага и серебряные столовые приборы? А настоящие записи отец спрятал в другом месте? Я бы не удивилась, если бы он отдал записи на хранение декану Тариэлю. Он бы смог разобраться и сохранить их намного лучше, чем я. Надо завтра подойти к муру Бревису и спросить.