Книга Сердце Черного Дракона, страница 121 – Снежана Масалыкина

В тот же миг мои плечи обожгло невероятной болью, в груди кольнуло, да так, что сердце остановилось, дыхание перехватило, в глазах потемнело. И я бы упала к ногам зверя, которым стал Гарден, если бы Дрейк меня не удержал.

В глазах чудовища мелькнуло сначала недоумение, затем узнавание, а потом губы, испачканные моей кровью, разлепились, и мой дракон произнёс хриплым голосом:

– Ты всё перепутала, Соная… Ты – мои крылья и душа. И я не позволю тебе умереть.

Его губы осторожно коснулись моих, горячий язык нежно слизал запёкшуюся кровь, а потом мы потерялись во времени и пространстве.

Татуировка на груди Гардена засияла ещё сильнее, и это сияние окутало мои плечи. Боль ушла. Появилось странное ощущение, что татушки с плеч переползли на мою спину, куда-то в арйон лопаток.

Где-то за спиной громко вскрикнул кто-то из жрецов Сонцето, но я даже не задумалась почему. Здесь и сейчас рождалось чудо, рушилось проклятье, которое когда-то произнесла моя прабабушка. Во всяком случае, я очень на это надеялась.

Мы целовались, не замечая никого вокруг. И это поцелуй лечил наши души, сплетая их воедино. Магия анимэльи пробуждалась, наполняя наши тела и разум чем-то большим, чем просто любовь. Древняя сила запела в нашей крови.

Призрачный дракон взревел и распахнул крылья, вырываясь на свободу. Но я даже не испугалась, лишь крепче обвила руками шею Дрейка.

***

Дрейк Гарден

Алтарный зал Сонцето

Я медленно поднимался к синему небу из обжигающе-вязкой ледяной пустоты, задыхаясь и рыча. Сердце разносило рёбра в осколки, кожа на груди накалилась от непонятного огня. Я хрипел и отфыркивался, мне не хватало воздуха. Что-то живое и горячее лилось в горло. Я хотел оттолкнуть того, кто заливал в меня непонятное нечто.

Но вдруг понял – эта странная жидкость возвращала меня в нормальное состояние. Зверь, одержимый жаждой убийства, с каждой каплей, с каждым глотком отступал, растворяясь в великом ничто. Цепь, которая нас связывала, вспыхнула оранжевым пламенем и сгорела дотла.

И тогда я с жадностью припал к источнику этой силы. Свобода! Наконец-то свобода! А потом что-то опалило мою шею. Эта боль окончательно привела меня в чувство, зверь словно в ней растворился. Отчего-то пришла уверенность: он больше не вернётся. Никогда.

Я очнулся, открыл глаза и вдруг с удивлением увидел перед собой глаза Сонаи, в которых смешался страх, надежда, любовь и вера. Вера в меня. Не знаю, почему я так подумал, с чего решил. Я улыбнулся, мне захотелось сказать ей то, в чём с трудом признался себе в ту ночь, когда мою вздорную, упрямую, невероятно умную, страстную и верную своим принципам ведьму похитили.

Но едва я открыл рот, чтобы сказать ей о своей любви и о том, что готов запереть её в самой высокой и неприступной башне замка, если она только попробует сбежать от меня, как в мою грудь воткнули раскалённый штырь.

Я зарычал, когда по жилам потекла раскалённая лава. Но уже через секунду мои ладони почувствовали прохладу летнего ручья. Я с изумлением увидел, как к моим пальцам ластится чистый серебристый лунный свет.

Осознание накрыло с головой, прокатилась волна воспоминаний. Я узнал голос, который звал меня из холодной темноты, улыбнулся и сказал, не узнавая собственный:

– - Ты всё перепутала, Соная… Ты – мои крылья и душа. И я не позволю тебе умереть.