Книга Черный лебедь, ставшая матерью принцессы-лебедя. Том 1, страница 210 – Аперта

 – Ты правда сделаешь это?

– Г-гав?

– Ну попробуй, только я преувеличу все в десять раз. Я очень подробно расскажу твоему хозяину, что произошло.

И с этими словами я изящно сложила крылья. Я уже собиралась сделать ему строгий выговор, но, увидев, что он весь обмяк и начал пускать слюни, поняла, что одной этой угрозы было достаточно.

– Хорошо, для начала я не стану ничего говорить императору.

– Тявк.

Клянусь, впервые в жизни я видела, чтобы собака вздохнула с облегчением. Конечно, в новинку мне было и то, как пес от состояния умиротворения вновь резко перешел к состоянию сильнейшего напряжения.

– Но все будет зависеть от твоего отношения к моей дочери.

– Если так посмотреть, что в этом плохого? Для него естественно быть свирепым, и, по правде говоря, он просто выполнял приказы своего хозяина.

– Но все же это так напугало принцессу…

Селлена погладила своим крылом Ханиэль, все еще лежащую на «больничной койке». Когда я видела малышку такой напуганной, у меня разрывалось сердце. Но, если это никак не вредит, ты не можешь вечность слепо избегать того, что тебе не нравится… Да и уклонение от проблемы также не соответствовало моей образовательной философии.

– Малышка, как насчет того, чтобы пойти к маме на ручки и покушать вместе? Маме положить тебе в ротик рыбку?

– Собаска, уходи. Сказите ему уйти! Он укусит Ханиэль!

– Т-тявк.

Это был еще щенок, но, когда все собрались за завтраком, он внимательно следил за обстановкой и после слов Ханиэль принялся трясти мордой.

Что же животное пыталось сказать? Продолжая одной рукой успокаивать Ханиэль, я слегка подняла голову.

– Тявк!

– Не торопись. Нет, диалог совершенно не клеится…

Те, кто изначально были людьми, а потом оказались обращены в животных, могли свободно общаться между собой. Но был предел общению с животными, являвшимися таковыми с рождения. Представлялось возможным уловить лишь их простые чувства, такие как неприязнь или симпатия. А также, когда я что-то спрашивала, они меня понимали и задавали приблизительное направление. И на этом все.

– Гав! Гав!

Однако сейчас эта собака выглядела так, словно испытывает досаду за ложное обвинение. Я никак не могла понять, что стало этому причиной, и уже начала задыхаться от беспомощности, как вдруг к делу подключилась Селлена, которая едва закончила трапезу:

– Ох, мадам. Мне действительно совершенно не хотелось с ним разговаривать…

– Селлена, ты…

– Отойдите. Только обязательно скажите ему, чтобы сидел там и не подходил.

Селлена спряталась за моей спиной и, глядя на собаку, принялась топать лапами, наклонять голову и издавать непонятные звуки. В ответ дьявольский пес тоже лаял и тряс ушами. Так между ними произошел обмен различными жестами языка тела, как например, рытье земли.

– Чем вы занимаетесь? В корм что-то попало? Он испортился?

– Ох, вот те на!

– Что такое? Тебе удалось что-нибудь понять?

– Я его выслушала и могу сказать: с моей точки зрения, ничуть не удивительно, что он испытывает досаду.

Селлена посмотрела на меня и вздохнула. Она вертела крыльями в воздухе, а я наблюдала за ней.

– Он тоже не хотел этого делать. Вас даже не есть зовут, а говорят пойти посмотреть на новорожденного ребенка. Кому вообще захочется заниматься подобным?

– Т-тогда зачем он это делал?

– Ему приказали, вот он и пошел. Его заставили в обязательном порядке держаться подле императора.