Книга Дуэт с герцогом сирен, страница 195 – Элис Кова

Знаю, еще слишком рано, но ничего не могу с собой поделать, и когда день сменяется ночью, на балконе жду его прихода. Не обращая внимания на Крокана, поднимающего снизу потоки гнили, вглядываюсь в толщу воды в поисках каких-то признаков Ильрита.

Но его все нет. Приходит и уходит ночь, наступает рассвет, а Ильрит так и не появляется. Напоминаю себе, что он не сможет прийти так быстро, не вызвав подозрений. Более того, наверняка у него помимо меня множество других обязанностей. Убеждаю себя не слишком много о нем думать или зацикливаться на его отсутствии.

И принимаюсь за положенное дело – работу с гимнами древних. Устроившись на перилах балкона, где мы с Ильритом сидели прошлой ночью, я пою. В одиночестве.

Слова рождаются где-то в животе, поднимаются через грудную клетку и достигают самых глубин сознания, просачиваются в мысли, забирая при этом частицы моего прошлого. Обнажают меня изнутри. С каждым разом выбирать воспоминания, которые хочу отдать, становится все труднее. На краткий миг мелькает мысль пожертвовать памятью об Ильрите и моем увлечении, но я тут же передумываю. Нет, его я хочу сохранить для себя как можно дольше.

Вместо этого выбираю воспоминания о заседаниях Совета. Последние крупицы памяти о человеке по имени Чарльз. Пусть сгинут без следа. Что бы ни произошло у нас с ним, меня оно больше не волнует. Здесь и сейчас все, что касается его, представляется совершенно неважным.

Напев звучит все громче, слова даются мне все легче с каждой отпущенной мыслью. Такое чувство, будто вместе с ними воспаряет моя душа, впервые в жизни не ощущая никаких преград. Пытаюсь петь во всю силу, чтобы мелодия достигла самых высоких ветвей Древа жизни, колышущихся над землей, но слова, отягощенные тяжелой, неподвижной водой, падают вниз, туда, где сгущается гниль.

Моя песня тонет в Бездне. Почти слышу доносящееся до меня слабое эхо. Однако этот одинокий звук гораздо холоднее, чем мой напев. Замолкаю, чуть склонив голову, и выпеваю еще одну ноту. Пришедший ответ наполнен болью и тоской.

Прерываю песню, силясь осмыслить услышанное. Что это – просто эхо? Или Крокан пел мне в ответ? Закрыв глаза, пробую мысленно повторить услышанный звук, чтобы понять смысл, но меня прерывают.

– Ваша святость? – зовет Лусия.

– Я здесь.

Оттолкнувшись от перил, плыву в комнату, где как раз появляется она.

При одном лишь взгляде на меня Лусия понимает, что произошло на острове. Трудно сказать как, однако она точно знает правду. Выплыв из туннеля, сестра Ильрита резко замирает, уставившись на меня широко распахнутыми глазами, а после прищуривается.

Я приподнимаюсь в воде и смотрю на нее с легкой улыбкой, как бы давая понять: я в курсе, что она знает, и слова здесь излишни. Покачав головой, Лусия бросает на меня подчеркнуто неодобрительный взгляд и плывет в другой конец комнаты, чтобы, вопреки моим ожиданиям, все же завести разговор обо мне и своем брате.

– Я беспокоюсь за вас обоих, – схватив меня за руку, торопливо шепчет Лусия, хотя и обращается непосредственно ко мне.

Сохранить невозмутимость удается лишь благодаря долгим годам тренировок.

– О чем ты говоришь?

– Ты… и мой брат… – Ей не сразу удается сформулировать мысль, как будто Лусии самой не верится, что она вообще произносит подобные слова. Или, возможно, ей просто неловко обсуждать интимную жизнь брата.