Книга Дуэль с Лордом Вампиров, страница 189 – Элис Кова

– Расскажи все, что знаешь о вампире, который тебя контролировал, – просит Руван, не сводя глаз с Дрю.

Брат с трудом сглатывает. Ему явно тяжело об этом говорить. Будучи охотником, он клялся хранить секреты крепости в тайне от всех, кто попытается получить к ним доступ. Однако теперь-то мы узнали, что долгое время среди охотников скрывался вампир, ищущий…

«Месть. Кровь. Лоретта».

– Когда убили Давоса, ворон улетел, – наконец начинает Дрю. – Мы сражались. – Он переводит взгляд на Рувана, который ерзает на сиденье рядом со мной, но молчит. – Потом все стало размытым, как в тумане. Я то терял сознание, то вновь приходил в себя, чувствуя, как постепенно из меня уходит жизнь. Но вдруг ко мне подлетела птица и заговорила. Я решил, будто у меня галлюцинации из-за потери крови. Ворон спросил, хочу ли я жить. Само собой, я согласился. А он сообщил, что ценой станет моя кровь.

– Кровная клятва? – уточняю я у Рувана и Кэллоса.

Обдумав вопрос, Кэллос обращается к Дрю:

– У тебя на теле есть отметина вроде этой? – Кэллос берет руку Уинни и задирает рукав, чтобы показать метку Рувана на ее теле.

– Нет, вряд ли, – качает головой Дрю. – По крайней мере, я не видел.

– След от кровной клятвы мог бы породить ненужные вопросы, – замечает Руван. – Со стороны вампира было бы разумнее ни в ком не вызывать подозрений. – Он смотрит на меня. – К тому же я говорил тебе: кровная клятва не дает никакого контроля над другим. Хотя, без сомнения, здесь не обошлось без магии крови.

– В тот момент меня мало волновало, о чем речь, – продолжает Дрю. – Я позволил птице взять мою кровь. В любом случае, она давно принадлежала не только мне, но еще моим родным и охотникам; я много пролил ее на болотах. Я должен был остаться в живых, чтобы и дальше служить жителям деревни.

Меня охватывает желание прикоснуться к брату. Я вспоминаю, как он улыбался и радовался, когда стал охотником и получил возможность защищать Охотничью деревню. Все это ложь. Фарс. Он жил для всех, кроме себя.

А я никогда этого не замечала.

Хотя уж мне-то следовало понимать его лучше всех и с одного взгляда угадывать, о чем он думает. Но я не видела, что скрывалось у него внутри. Может, просто не хотела видеть. Или не могла. Неудивительно, что Дрю до сих пор не расстался с детской мечтой сбежать из деревни.

Эта мысль потрясает меня до глубины души, пошатнув сами устои моего мира, еще более незыблемые, чем те, что связаны с существованием деревенских охотников.

– Затем ворон принялся пить из моих ран. Проткнул клювом плоть, вонзил в меня когти, и сознание стало уплывать. Я словно бы где-то затерялся и в то же время оказался в ловушке собственного тела. – Дрю опускает голову на руки, уставясь на поверхность стола и, вероятнее всего, видя перед собой жуткое место из своего рассказа. – Потом я вновь увидел мир и почувствовал, что двигаюсь в нем. Взглянул в зеркало. Сам я ничуть не изменился, вот только вместо птицы на плече за моей спиной стоял мужчина.

– Зеркала показывают всю правду; им не в силах противостоять даже самая могущественная магия крови, – сообщает Руван, и я понимаю, отчего вампиры закрывали все свои зеркала. Наверное, мучительно больно понимать, что ты проклят, но всегда видеть себя прежним. – Опиши этого мужчину.

– Тонкая, как бумага, кожа, под ней вздувшиеся вены, почерневшие белки глаз, поблекшие каштановые волосы, изо рта торчат искривленные клыки. Он походил на саму Смерть.