Книга Рассвет с Рыцарем-Волком, страница 2 – Элис Кова

— Спасибо. — Когда я открываю глаза, мое зрение пронзает ночь. По крайней мере, достаточно, чтобы я могла видеть дорогу впереди. Я иду вперед.

Когда я была маленькой, бабушка рассказывала мне сказки о лесе в ее время. О сырой и дикой магии, которая текла по венам самой земли, заставляя ее оживать. Она говорила, что когда ее прабабушка гуляла по этим лесам, магия была настолько сильной, что духи принимали человеческие обличья, прогуливаясь рядом с нашими предками.

Даже при моей жизни лес стал тихим и спокойным по сравнению с тем, когда я была девочкой. Возможно, мои ранние воспоминания окрашены капризами детского удивления — склонностью к фантастическому. Но я так не считаю.

В глубине души я чувствую, как волшебство уходит из нашего мира. Истощение источника или усталость дарителя с пустыми ладонями — я не могу понять, что именно. Если бы я могла, я бы все исправила. Каждое дерево, к которому я прикасаюсь, тихонько гудит под моими пальцами. Камни, на которых мои предки давным-давно установили знаки, стали холодными и безмолвными.

Это плохое предзнаменование, когда даже камни не могут удержать магию в своих каменных тисках.

Почти час уходит на то, чтобы пройти по старой тропе в самую глубокую часть леса, куда мы когда-либо отваживались зайти. В конце концов узкая тропинка между деревьями начинает открываться. Тонкие подошвы моих ботинок встречают мягкий мох и крошечные травинки, а не бугристые корни, набитую землю и камни. Я выхожу на поляну и глубоко вдыхаю свежий воздух; плотность леса и все его волшебство, даже истощенное, давит мне на грудь.

На поляне выстроился почти идеальный круг из сосен. Ни одна смертная рука не ухаживала за этим местом, и все же ничто не смеет расти и посягать на пространство гигантского красного дерева в центре. Это самое старое дерево в лесу, и говорят, что оно было посажено руками давней Человеческой Королевы, которая вышла замуж за Короля Эльфов в обмен на все наши жизни и безопасность. Никто из живущих уже не уверен, было ли это подарком лыкинам или благом для исчезающего рода ведьм. Поэтому он стал нейтральной территорией для обоих видов. Место, где люди и звери могут спокойно жить под его ветвями.

Оно стало кладбищем ведьм.

Я сжимаю руки перед собой, склоняю голову и шепчу:

— Спасибо вам, духи, что позволили мне пройти. Я пришла к вам, чтобы вернуть мою бабушку в землю, откуда она пришла.

Каждый шаг к стволу древнего красного дерева дается труднее, чем предыдущий. Я думала, что попрощалась с ней, когда держала ее за руку, когда жизнь покидала ее тело. Я думала, что не осталось слез, когда с моих глаз пролилось достаточно, чтобы затушить погребальный костер, который мне пришлось делать в одиночку. Но я ошибалась.

В горле стоит ком. Глаза горят, а сердце тяжелеет, когда я лезу в сумку и достаю простую деревянную банку. Последняя вещь, сделанная ее руками. Стоя на коленях, я прислоняю сосуд к стволу дерева, погружаю пальцы во влажную, поросшую мхом землю и начинаю копать.

Земля принимает меня. Открывается для женщины, которая любила и служила ей все свои дни. Яма не должна быть глубокой, поэтому на ее создание уходит всего несколько минут.

Но… банка дрожит в моих руках.

— Смерть — это не то, чего нужно бояться или оплакивать. Это дар, такой же, как и жизнь, — произношу я вслух ее слова. Она часто говорила мне их в последние дни своей жизни. Бабушка знала, что ее время скоро придет. До самого конца она заботилась обо мне, давая мне утешение. Я заставляю себя улыбнуться, когда несколько одиноких слезинок проливаются по моим щекам и попадают в ямку, в которой я ставлю сосуд. Они поливают мох, который я укладываю сверху. Так ее прах обретет свое последнее пристанище. — Я знаю, — говорю я на прерывистом дыхании, — я знаю, что ты не хотела бы, чтобы я вступала в эту следующую главу со страхом. Но, бабушка, я боюсь. Что я буду делать без тебя?