Книга Дикая орхидея прерий, страница 1 – Ольга Шах

На полигоне сегодня отключили электричество. Опять универ не оплатил счета. Соответственно, не работала и техника, подающая тарелочки. Делать мне особо было нечего, студентов я отпустила по домам, документацию всегда содержала в порядке. До автобуса было ещё часа полтора, поэтому я с чистой совестью подолбила мишени из нарезного оружия и поплелась к деревенскому хайвею. Наш участок дороги, с километр примерно от полигона, универ привел в надлежащий вид, отсыпал гравием. А вот за нами... и до самого города, кошмар, короче. За нами шли две полузаброшенные деревеньки с пятью бабками на две деревни. Летом было веселее, привозили внуков, сами бывшие жители этих деревень или их наследники приезжали на свои фазенды, споро вскапывали землю, сеяли различные овощи и все лето развлекались то поливом, то прополкой. Но это летом. А сейчас, в разгар весны и таянья снега этот хайвей становился практически Дорогой жизни. Даже направлением нельзя назвать, так, просто размешанная полоса земли из глины и песка с примесью больших и глубоких луж посреди заброшенных полей. Я поражалась мужеству водителей, совершавших марш-броски раз в день туда и обратно в город. Тут пешком ноги разъезжаются. Я хорошо знакомая с местными условиями, одевалась всегда соответственно старая лыжная шапочка на голову, такая же ветеранская болоньевая куртка, старые, заношенные джинсы, и высокие резиновые сапоги. И все равно, за те тридцать метров, где стояла покосившаяся будка остановки от нашей дороги, я ухитрялась уляпаться до безобразия. Наконец, показался и автобус, ветеран советского автостроения, под названием "Пазик", трудноопределимого цвета. Когда- то он был жёлтым, а сейчас просто цвета грязи. Дочапав до меня, автобусик весь содрогнулся, поскрежетал дверями и открыл их. Пока я тщетно пыталась сбить о нижнюю ступеньку лишние два килограмма грязи с сапог, выскочивший водитель поливал водой из бутыли и растирал грязной тряпкой свое лобовое стекло, чтобы видеть хоть что-то. Чище оно не стало, но на один слой грязи стало меньше. Кроме меня, в салоне была только одна бабка, укутанная, как полярник. Может, внуков проведать покатила или в поликлинику, а может, и по супермаркетам. Я привалилась к стеклу, водитель, добрая душа, включил печку, я согрелась и даже задремала. Мечталось мне сквозь сон о ванне, полной чистой, горячей воды, с шапкой пены, и я в ней по горло.

Особо я не торопилась, дома никого нет, ни кошечки, ни собачки я не завела, а Витька (мой муж? Любовник? Сожитель, в общем) должен приехать с последних в этом году сборов только вечером или утром, как будет летная погода. Сборы у биатлонистов, "стреляющих лыжников", проходили где-то на севере, где ещё есть снег.

Урра! Автобусик закатил в город и почапал по городскому маршруту, нещадно кидаясь во все стороны грязью на относительно чистые улицы. Я вышла на ближней к дому остановке, доплелась до родимого подъезда, ещё раз обстукала сапоги и стала подниматься к себе. Такой девайс, как лифт, в нашей хрущобе не предусмотрен. Привычно щёлкнула выключателем в прихожей, бросила на стойку ключи, кое-как, один за один, стянула сапоги. И чуть не упала, споткнувшись о Витькину сумку, с которой он ездит на сборы, почему-то брошенную в передней. Из глубины квартиры доносились какие-то невнятные звуки и я, не снимая куртки, в забрызганных грязью штанах, прошуршала далее. Источник звуков обнаружился в спальной. Картина, увиденная мной, была настолько банальной, что даже говорить ничего не хотелось. Голый Витька, судорожно схвативший и пытающийся ими прикрыться, штаны, испуганно натягивавшая на себя тонкую простынку, соседка Томка. А меня разобрал смех, да так, что я не могла остановиться. И тут Витька решил проявить себя мужчиной то есть, сжал кулаки и шагнул ко мне. Смеяться я прекратила, села в кресло у окна и устало сказала: