Онлайн книга «Злая игра»
|
Я перевела взгляд с него на вывеску над пончиком «Вуду». Там, в середине, был человек-тень с его блестящими черными глазами. Мойра резко свернула за угол и вырулила на дорогу. Краем глаза, достаточно далеко, чтобы я все еще могла видеть, я могла бы поклясться, что человек-тень подмигнул. Но это невозможно. Должно быть, это была игра света. ** Аллистер** Зверь бушевал внутри нее. Она не думала, что я это заметил. То, как это выглядело в ее глазах. Она была абсолютным хищником, и это делало ее крайне собственнической по отношению к любому, кого она считала своим. Хотя банши может попадать в эту категорию, я не был глупым. Она хочет меня, и ее зверь уже думает, что я принадлежу ей. Это только вопрос времени, когда она придет в себя. Моя будущая королева, только что созрела для того, чтобы ей завладели. Но я забегаю вперед. Мне нужно было пробиться сквозь эти стены и позволить ей увидеть, что не у одного Райстена есть сердце. Хотя, насколько жалким оно может быть, моё тоже имеет право называться сердцем. Я был инкубом, и единственным из нас четырёх, кто мог понять, через что она проходит. По крайней мере, с точки зрения сексуальной неудовлетворенности. Она была переполнена силой, настолько, что её тело пыталось найти выход, чтобы выместить эту энергию — и всё усугублялось тем, на сколько сильно она морила себя голодом. Не то чтобы она собиралась позволить кому-либо из нас исправить это в краткосрочной перспективе. Сначала мне нужно было найти способ залатать ее разум после повреждений, которые нанес ей человек. И тогда, я поглощу ее и покажу ей, что может предложить связь с инкубом. Глава 4 Мы провели вторую половину дня, вычищая пепел из каждого уголка и щели нашего дома. Что ж, Мойра это делала. А я дежурила с совком и отвечала за утилизацию мусора в нашем металлическом мусорном баке на заднем дворе. В тот день я, наверное, совершила тридцать выходов на улицу и не обращала внимания на тени, ползущие по моему дому. Всадники были там, прямо за пределами моего поля зрения. Я не могла их видеть, но я могла чувствовать их. Их сущность взывала ко мне; не только ко мне. Это взывало к зверю, беспокойно расхаживающему внутри. Моя сущность не понимала, не могла постичь, почему я беспокоюсь об уборке дома, когда мы могли быть с ними. Когда мы должны быть с ними. Она не могла понять мои человеческие эмоции, когда мы не были людьми. Ни капли. То, что я выросла среди людей, не имело для нее значения. Она считала мою потребность в независимости и пространстве обременительной. Неудобной. Даже иррациональной. Моё желание времени для адаптации было похвальным в её глазах, но, зная точно, к чему она подталкивала меня и чего именно она от меня добивалась, я не была склонна её слушать. Я не собиралась слушать существо, у которого было очень мало собственных истинных эмоций, кроме желания и ярости. Она подстрекала меня. Тыкала. Подталкивала. Делала все, что могла, чтобы заставить меня действовать, пока небо переходило от голубого к черному. Я не уступила ни дюйма, потому что она отняла бы милю. Заснуть той ночью было невозможно. Не из-за того, что мое тело было так туго натянуто, что большую часть раннего ноябрьского утра я пялилась в потолок. Бандит свернулся калачиком сбоку от меня, и я чувствовала присутствие Мойры всего в комнате от меня. Душевный покой так и не пришел. Просто беспокойный и ошеломленный дрейф, где время ползло с мучительной скоростью. Я, должно быть, моргнула тысячу раз, потому что где-то по пути ночь прошла, и наступило утро. |