Книга Фронтовой дневник княжны-попаданки, страница 31 – Валентин Денисов

Так же, как и искренне надеюсь, что рядом с ним я смогу чувствовать себя в безопасности.

— Анастасия Павловна, у вас все хорошо? — приметив, как я выхожу из темноты, хмурится Владимир Георгиевич.

Не знаю, что можно подумать о моей неожиданной вылазке в непроглядную тьму, но наверняка ничего дельного в голову прийти не может.

— Да, все хорошо, — чувствую, как краснею. Хорошо, что на дворе ночь и вряд ли это сильно заметно. — Просто я услышала шорох и решила проверить, кто там может быть.

Не хочу говорить правду. Знаю ведь, что незнакомка где-то рядом и вряд ли она будет рада, если я расскажу князю про нашу встречу. Не знаю, способна ли она навредить мне на расстоянии, но проверять не хочу.

— И кого же вы там нашли? — улыбается мужчина. Но голос его подсказывает, что тревожиться он не прекращает.

— Ежа, — с ходу придумываю я. Из памяти тут же всплывает картина, как ко мне на дачу по ночам приходил этот колючий зверек. — Да, самого обычного ежа. Вы же когда-нибудь видели живого ежа, Владимир Георгиевич?

— А как же! — князь Тукачев предлагает мне локоть, и я с удовольствием берусь за него. — Но ведь вам просто повезло, Анастасия Павловна! Вы ведь понимаете, что не только армия противника страшна? Хватает и тех, кто под видом благонадежных господ наносит нам вред.

— Неужели и в нашем лагере есть такие? — наигранно удивляюсь, хотя сама прекрасно знаю, что это так. Как минимум один такой избавился от настоящей хозяйки моего нового тела и наверняка не остановится ни перед чем, чтобы избавиться и от меня.

— И в нашем найдутся, — неохотно подтверждает мои слова Владимир Георгиевич. — Потому не рекомендую в темноту ходить. Да и вообще в позднее время ходить не рекомендую. А то встретится кто…

Хочу рассказать князю о случившемся. Хочу рассказать ему всю правду. Не знаю почему, но я доверяю ему, чувствую в нем добро, честность, справедливость… Но я не решаюсь сказать ни слова.

На самом деле, что я ему скажу? Что я попаданка из будущего и настоящую Анастасию Павловну убили? Или что у меня есть особый дневник, из-за которого меня хотят убить? А еще лучше признаться в том, что я владею магией исцеления, но не знаю, как ее применять…

Ну уж нет! Я с таким подходом либо мужика отпугну, либо и вовсе на костер пойду. Последнее вряд ли, конечно, реально, но что-то нехорошее точно может случиться.

— А с вами-то мне можно ходить, Владимир Георгиевич? — перевожу разговор на личное.

— Со мной-то не так опасно, конечно же, — улыбается он. — На двоих-то вряд ли кто решится наброситься. А в одиночку ходить точно не стоит…

— Не буду, — улыбаюсь ему в ответ. — Владимир Георгиевич, что мы, право же, все о врагах да об опасности? Есть же куда более интересные темы. Например, расскажите мне о себе. Все вокруг говорят, что вы герой, лучший на поле боя и в обычной жизни…

— Врут они все, — усмехается князь. — Разве может один человек лучше других быть? В быту ведь с кем живешь хорошо, тот для тебя и лучший. А на поле боя… Каким бы грамотным ни был командир, да никто он, коли солдат возле не будет. Они ведь в бой идут. Им выходит лучшими быть и полагается.

— А вы разве в бой не ходите? Ранение-то откуда же тогда?

— Вы, Анастасия Павловна, невероятно проницательны, — смеется князь. — В бой я конечно же хожу. И ранение мое оттуда. Да вот только прямо на штык не положено мне идти. А солдат, будто страха не ведает, знай прет.