Книга Фронтовой дневник княжны-попаданки, страница 47 – Валентин Денисов

Вдруг мое внимание привлекает одно название, написанное более крупным и размашистым почерком, чем остальные: «Черный аконит». Под ним осторожно выведена и подчеркнута приписка: «Осторожно! Смертельный яд!»

Меня пробирает дрожь. Не понимаю, почему среди множества ядовитых растений именно это отмечено ядовитым? Может быть, из-за способа его применения и именно за ним ведется охота?

Листая страницы дальше, я обнаруживаю все больше и больше записей о ядовитых травах, почему-то никак не помеченных. Белладонна, болиголов, дурман… Агриппина Филипповна подробно описывает их свойства, способы применения и меры предосторожности. Словно дневник — не просто каталог трав, а руководство по выживанию.

Задумавшись, я прислоняюсь спиной к стене. Зачем Агриппине Филипповне понадобилось составлять такой подробный каталог растений? Неужели она действительно использовала их все в своей практике? Или же это просто научное любопытство? И чем это может мне помочь?

Внезапно дверь открывается и в дом входят Аглая и Марфа Ивановна. Через открытую дверь комнаты наблюдаю, как они проходят на кухню, что-то там делают и направляются ко мне.

— А вы что ж это, Анастасия Павловна, здесь сидите-то? — хмыкает Марфа Ивановна.

Девушки проходят в комнату и рассаживаются по своим кроватям. В руках они держат по кружке с какой-то жидкостью и по краюшке хлеба. Смотря на них, даже вспоминаю, что полдня ничего не ела.

— Сижу… читаю… — теряюсь я от такой постановки вопроса.

— Вы хоть покушать то успели, или нет? — переживает Аглая.

— Покушать? Не успела, — закрываю дневник и пихаю его под подушку. Сама пытаюсь понять, до чего я должна была успеть поесть и почему я не могу это сделать прямо сейчас.

— Плохо, что не успели, — качает головой Марфа Ивановна и откусывает кусок хлеба. — На кухне-то кувшин с молоком стоит да хлеб с маслом лежит. Негусто, но чем поживились, то и кушать приходится.

— Так я сейчас и поем тогда… — с подозрением смотрю на них.

— И то верно, — соглашается Марфа Ивановна. — Покушать и сейчас можно. Это ведь важно, голодной не быть. А то ведь таким образом, того и глядишь, заболеть можно.

— Болеть мне не надо, — смеюсь я и направляюсь на кухню.

Кушать действительно хочется очень сильно. Даже вспоминаю, что по пути из госпиталя я думала, что нужно будет найти какую-нибудь еду. Да вот только встреча с незнакомкой меня сбила с толку и все желания вылетели из головы.

На кухне, на столе, действительно нахожу полупустой кувшин с молоком и ломаный кусок хлеба. Рядом, на деревянной мисочке, лежит масло. Наверняка все домашнее и очень вкусное!

Не мешкаю. Беру хлеб, лежащим рядом ножом намазываю на него масло, наливаю в чашку молоко и иду обратно в комнату.

Не хочу сидеть в одиночестве.

— Боже, как вкусно! — не сдерживаю эмоций, когда откусываю кусок.

Мне кажется, что такого вкусного масла и такого вкусного хлеба я никогда не ела.

— А молоко-то какое вкусное! — продолжаю восхищаться я. — Спасибо вам, девоньки, миленькие!

— Вы кушайте, Анастасия Павловна! — улыбается Марфа Ивановна. — Вам ведь силы еще понадобятся!

— Силы? Мне? — снова ее слова кажутся мне загадкой. — А зачем, позвольте спросить, мне силы понадобятся?

— Ну как это зачем? — хмыкает она, явно зная о чем-то, о чем я не знаю. Или, о чем я забыла. — Так ведь на прогулке силы-то понадобятся.