Книга Фронтовой дневник княжны-попаданки, страница 52 – Валентин Денисов

— Замечательно! Выходит, что теперь я еще и сама во всем виновата получаюсь? — начинаю злиться. Это ж надо такую наглость иметь, чтобы меня обвинять в своем проступке!

— Ни в коем разе, Анастасия Павловна! Ни в чем вы не виноваты, — выставляет руки перед собой, будто опасаясь, что я ее сейчас бить начну. — Я говорю лишь о том, что интересны мне стали труды вашей бабушки. А как дневник читать начала, так и правда осознала, что труд этот великий, да применение в деле требует.

— Применение в деле? — начинаю путаться в ее словах. — Какое еще применение?

— Да вы посмотрите хотя бы на тот же монастырник! — сестра Аглая протягивает мне дневник и тыкает пальцем куда-то в текст. — Он ведь и от жара помочь способен и воспаление снимать горазд. Стоит только правильно отварить, либо растереть…

— И что же это вы, сестра Аглая, решили тайком от меня травы изучить? — ее слова кажутся мне правдивыми, но подозрение все равно никуда не уходит. — Разве нельзя было у меня разрешения спросить? Мы могли бы и вместе все изучить…

— Я ведь так и желала поступить, — опускает она голову. — Да вот только когда вы вышли, заметила я, что шнурки из-под подушки торчат. Вот и поддалась греху, соблазнилась на чужие знания.

— Лучше бы вы, Аглая, меня дождались, да по-хорошему попросили бы. Потому как нет теперь у меня веры к вам, — выхватываю дневник из ее рук и пальцем указываю на пустую кровать. — А теперь ступайте спать. Не хочу с вами более разговаривать!

— Анастасия Павловна, знаю, что обида у вас на меня, но все равно простить прошу, — девушка послушно встает и направляется к своей кровати. Но все же на мгновение останавливается рядом со мной и, смотря прямо в глаза, добавляет: — Не хотела я ничего плохого, видит Бог. И очень сожалею о содеянном.

— Я тоже сожалею, что в такую ситуацию нам пришлось попасть. Да вот только не исправить ее уже, — отвечаю спокойно, без эмоций. Но сразу после отворачиваюсь и подхожу к окну, смотрю в темноту ночи.

— Что это вы там расшумелись? — бурчит проснувшаяся от нашего разговора Марфа Ивановна. — Спать надобно, а они шуметь вздумали!

— Простите нас, Марфа Ивановна, — отвечает ей Аглая, судя по звуку, уже отошедшая к своей кровати. — Кончили мы. Спать уже ложимся.

— Вот и славно! — заключает она и поворачивается на другой бок.

В комнате воцаряется тишина. Слышу, как посапывает мгновенно уснувшая Марфа Ивановна. А что делает Аглая не знаю. То ли тоже спать улеглась, то ли лежит да размышляет о случившемся. Не ведомы мне ее мысли.

А жаль!

Как бы хотелось мне сейчас знать, что на самом деле девушка хотела найти в дневнике Агриппины Филипповны. Знать бы, какие намерения были у нее и какие грехи у нее на душе. Тогда бы наверняка я могла понимать, верить ее словам или нет, опасаться ли ее саму.

Но сейчас я ничего не знаю и все, что мне остается — это надеяться на лучшее. Ведь если бы хотела она меня убить, давно бы уже это сделала. Мы ведь не одну ночь уже под одной крышей провели.

Вот только сон теперь ко мне не идет. Не могу я решиться лечь на кровать, да глаза закрыть. Страшно очень. До дрожи страшно. Потому и смотрю в темноту, словно желая найти в ней какие-нибудь ответы.

Но ответы искать нужно точно не в ней.

— Что же на самом деле в тебе скрывается? — поднимаю перед собой дневник княгини Стырской и смотрю на него, будто ожидая, что он сейчас же мне обо всем расскажет.