Книга Эта лавка не продается, мой лорд!, страница 108 – Мария Эмет

Он достал из кармана нож. Снял чехол, скрывающий острое лезвие, и с животной ненавистью возрился на портрет Алистера Робуса.

Рывок, резкий движение рукой и нож влетел в картину. Рукоятка торчала аккурат меж бровей родителя.

— Свинья, — рявкнула я, глядя на друга. — Как ты можешь? Он вырастил тебя! Ты был для него как сын!

— Ложь! Я был для него забавным болванчиком, которому можно было поручить любую задачу. Принести воды — Эмиль! Разобрать почту — Эмиль! Приглядеть за шебутной, непослушной и вечно во что-то вляпывающейся дочерью — Эмиль! Да, дядюшка Алистер… Будет сделано, дядюшка Алистер! Хорошо, дядюшка Алистер! Я никогда не был его сыном. Но я так мечтал стать им. Работал как проклятый днем, а учился ночью, чихая на сон и еду. И⁈

Каждое его слово состояло из грязного, неуемного гнева. Клауса буквально трясло и разрывало на части. Лицо его, и без того не самое красивое, превратилось в натуральную шакалью морду.

— Ты не в себе…

— Ты только сейчас поняла это? — Эмиль усмехнулся, откинулся на спинку и с удовольствием провел ладонями по кожанным подлокотникам. — В этом кабинете я провел, ни много ни мало, полжизни. Порой мне кажется, что я родился в этом месте. В месте, где Алистер Робус воротил миллионами. Здесь заключались сделки, здесь разрывались контракты. Здесь он пил, ел, порой даже спал. А я был рядом. И мечтал когда-нибудь сидеть в этом кресле…

— Мечта сбылась, — фыркнула я ехидно.

Призвав магию, я пыталась разорвать путы, но получалось дурно.

— Смейся, Лизи. Смейся. Тебе все равно недолго осталось. — Эмиль одарил меня презрительным взглядом и продолжил задумчиво рассуждать: — Я мечтал стать хозяином этого кабинета. Этого дома, порта, магазинов. Всего! С самого детства мечтал… Именно поэтому я начал дружить с мелкой зазнакой, такой самоуверенной, такой… противной. С тобой, Элизабет! — его передернуло от ярости. — Но ты меня отвергла. Сказала, что я твой брат… Твой друг… Упаси господь быть твоим другом, Лизи!

Он рассмеялся и закрыл лицо руками.

— Боже, какая нелепость… До пятнадцати я думал, что Алистер меня любит. Думал, что я тоже его сын. Но потом… Потом он отправил меня в колледж. И я выучился! Я стал самым лучшим студентом. Вернулся к Алистеру, показал ему диплом и… получил распределение в контору и сто золотых. Ничтожные сто золотых! Он сказал: «Молодец, Эмиль. Теперь ты можешь зарабатывать сам! Ты свободен. Держи, это твои деньги. Можешь купить на них квартиру или вложить во что-то!». После он похлопал меня по плечу и выставил из этого чертова кабинета!

Он поднялся из-за стола и подошел ко мне.

— И знаешь, что было потом? — мужчина нагнулся к моему лицу и заглянул в глаза. — Потом он заболел. А ещё чуть погодя надумал подыхать. И позвал меня, своего верного песика, дабы составить завещание. Вот это завещание, — он вытащил за нагрудного кармана сложенный лист бумаги. Развернув его, принялся громко, с выражением читать: «Я, Алистер Робус, завещаю все своё имущество, а именно: графское имение Робус, дом на Королевской улице, семь миллионов золотых, сеть продовольственных магазинов „Робусь“ и судоходную компанию „Тэффи-Норд“ вместе с портом Тэффинорд на берегу Священного моря… своей дочери — Элизабет Робус». Там ещё пару строк про твоего ничтожного брата и… ни слова про меня! — прорычал он. — Сто золотых — это все, что я получил от Алистера много лет назад. Сто золотых — это все, чем он отплатил мне за любовь и службу. Ну как тебе? Справедливо? НЕТ!