Книга Однажды суровой зимой, страница 147 – Елена Михалёва

Они были там. Ждали своего часа в самом потаенном уголке ее души. Тринадцать владык Преисподней и один падший ангел. Они извивались от нетерпения, подобно клубку змей в горящем гнезде. Шептали наперебой. Одни проклинали ее, как недостойную. Другие яростно заверяли, что ее решение отдать их другому — верное. И лишь сам Абадон льстиво заметил, что она все еще может передумать и принять их. Авершам не стала вступать в диалог ни с одним из них. Не было ничего более соблазнительного, чем, наконец, избавиться от этого дьявольского хора.

Чародейка открыла глаза, полные яркого бирюзового света. Посмотрела на брата с сожалением. И произнесла:

— Если сможешь, прости меня, Кердас.

Он счел, что она передумала. Пришел в ярость в один миг. Попытался вырвать руку. Но даже пошевелиться не смог. Тело стало чужим и ватным. Застывшим, как насекомое в куске янтаря. И вся его необузданная нефилимская мощь не могла совладать с чарами, что сковали его. Мелькнула короткая мысль о злом предательстве и обмане. Но эта мысль тотчас потонула в волне ослепляющей боли.

Боль хлынула от руки Авершам. Впилась в поры, проникая вглубь. Разнеслась по телу ледяной волной. Заполнила собой все. И осела грязной мутью.

Он не помнил, кричал ли. Корчился ли. А, быть может, хохотал, как безумный. Ибо с этой болью пришли они. Владыки Преисподней, что принесли с собой свои силы. Их голоса больше не звучали далеким эхом. Теперь они роились в его разуме, раздирая его на части, будто стая голодных собак. Эйфория и помешательство. Боль и радость. И нескончаемый триумф.

Он получил то, о чем долгие годы мечтал.

И они тоже получили.

Эстлин Авершам отпустила его руку и отступила на шаг назад, наблюдая за тем, как меняется лицо брата. Вернее того, кем он когда-то был. Лицо превратилось в маску безумия. И без того сломленный разум справлялся с навалившейся нагрузкой из последних сил.

Очи нефилима окончательно утратили свой прекрасный бирюзовый цвет, обратившись в две черные дыры. Кровь тонкими струйками потекла из уголков, подобно слезам. Кровь пошла и из носа, ушей и рта.

Кердас оскалился и изрек:

— Ты потеряла свой шанс на величие. Он обещал пощадить. Но мы ничего не обещали. Теперь мы убьем тебя.

Чародейка узнала голос Абадона.

— Не сомневаюсь, — она смахнула предательские горькие слезы. Слезы, что рвались превратиться в рыдания по брату. — Но увы, это мне придется убить тебя.

— Нас нельзя убить, глупая девка, — он сделал к ней шаг.

Она отступила. Будто пятилась в страхе. Эстлин говорила торопливо, глядя себе под ноги.

— Ангела и демона убить нельзя. Это правда. Но люди — дело другое. Человеческая кровь. Знаешь, что ждет нефилима после смерти, брат? Его душа отправляется туда же, куда и все человеческие.

— В Преисподнюю или на Небеса, — фыркнул Кердас. — Думаешь, меня страшит Преисподняя?

— Нет, — покачала головой девушка. Она подняла взор. Ее глаза встретились с безумными черными очами гиганта. — Душа уйдет за Предел. А с ней и все, что к ней приросло. Однажды я прошла Предел, потому что не была мертва. Но мертвым. Мертвым пути обратно нет. Прости, брат. Я люблю тебя.

Эстлин понимала, что Кердас уже не слышит ее. Слишком поглощен идеей своей неуязвимости. Но если такая вероятность есть, он должен был знать.

Не было сложных чар, сотрясающих земную твердь. Не было отчаянной пляски смерти, о которой потом сложили бы песню. Все вышло иначе.