Книга Изгнанная жена дракона. Хозяйка лавки «Сладкие булочки», страница 12 – Адриана Дари, Светлана Томская

Я когда-то не нашла в себе смелости сбежать. Подруге жаловалась. Так меня выставили и сына забрали. Я билась, долго отстаивала свое право воспитывать сына в разных судах, а потом… Потом он перешел к другого рода действиям…

Внезапно карету подбрасывает. Лети вскрикивает и подскакивает, цепляясь за стенку, а Дэйрон просыпается.

Снаружи раздается громкий треск, испуганное ржание. Карету снова дергает, теперь уже сильнее. Коробки и тюки натягивают веревки до предела.

– Н-но! Стоять! – доносится крик возницы.

Лети бросается к двери:

– Надо выпрыгивать! Кони понесли!

Грохот копыт и коробок в карете заглушает её слова. Нас швыряет из стороны в сторону. Я прижимаю сына к себе, стараясь защитить телом. Один из тюков срывается с привязи и летит прямо на нас. Лети пытается увернуться, но тут карета кренится набок.

В щели между досками вижу, как мелькают деревья – мы несемся прямо к лесу. Дэйрон надрывается от плача.

Удар, хруст дерева. Нас подбрасывает в воздух, и на мгновение возникает чувство невесомости. А потом все переворачивается.

Инстинктивно группируюсь. Еще удар. Карета кувыркается, как игрушечная. Сквозь грохот и треск слышу, как лопаются веревки, и вещи летят во все стороны.

Наконец, все замирает. В ушах звенит. Дэйрон все еще плачет – значит, жив. Осторожно шевелюсь. Вроде цела, только ушибы и царапины.

– Лети? – зову хрипло.

Тишина. Через выбитую дверь падает солнечный свет. В его луче кружится пыль и… что-то красное. Сердце сжимается. Осторожно поворачиваю голову.

Лети лежит неестественно вывернувшись. Из-под её волос расползается темное пятно. Глаза широко открыты и неподвижны.

Меня начинает трясти. Прижимаю к себе Дэйрона крепче, и он затихает, словно чувствуя мой страх.

Вдох-выдох. Я жива. Ребенок жив. А, значит, это не самое худшее, что могло произойти, ведь так?

Голова отказывается соображать, а эмоции как будто блокируются. Действую чисто механически. Нахожу первую попавшуюся сумку с какими-то бумажками, складываю туда всю еду, которая оказалась в доступе сейчас, и фляжку с водой, валяющуюся на матрасе между тюками.

На автомате складываю раскиданные коробки одну на другую так, чтобы можно было выбраться через дверь кареты, и высовываюсь наружу.

– Помогите! – выдавливаю из себя нечто, больше похожее на стон.

Карета лежит у подножия склона. Одно колесо все еще крутится в воздухе. В процессе полета мы явно ударились о несколько деревьев.

Кони унеслись, а возницы нет. Вокруг лишь заснеженный лес с черными стволами лиственных деревьев, перемежающиеся с разлапистыми елями.

Вылезаю, цепляясь дрожащими пальцами за стенки кареты, и сажусь на край, свесив ноги. Ну что… Перевернулся не грузовик с удачей, а мы. И что дальше?

В голове выстраивается, увы, не новый план, а трехэтажное строение из витиеватых ругательств. И среди всей этой тишины и разрухи внезапно раздается жалобное:

– Мяу!

“Глюк”, – равнодушно думаю я.

Пустая дорога, по обеим сторонам стеной стоит лес. Никаких признаков человеческого жилья. Какие уж тут “мяу”?

Сбрасываю сумку на землю и осторожно по шатающимся коробкам спускаюсь обратно внутрь кареты за сыном. Сейчас только упасть не хватало и ногу подвернуть.

Беру Дэйрона и морщусь от боли в левой кисти. Только сейчас обращаю внимание на опухший безымянный палец. Кольцо. Я его и не замечала прежде, а сейчас, пока мы кувыркались в карете, видимо, чем-то придавило или зацепило.