Книга Танцующая с волками, страница 103 – Сёстры Нолан

— На твоем месте я бы не стал это есть. Пронесёт.

* * *

Ульрих подбросил ещё одно полено в камин и выпрямился: комнату наконец окутало тепло. Дров в ящике должно было хватить на день, а дровник за домом он наполнит завтра ночью.

За спиной раздался слабый стон, и он обернулся. Оливия перевернулась на другой бок, сбросив половину покрывала на пол. Ульрих невольно улыбнулся: съёжившись на небольшом диване и подложив ладони под щёку, она выглядела хрупкой и беззащитной. Он и правда видел её такой, даже когда она пыталась доказать обратное.

Несмотря на все угрозы, он не мог оставить Оливию одну в лесу. По его приказу дикие из стаи не приближались к домику, с тех пор как там поселилась охотница, и следили за территорией на случай появления непрошеных гостей. Но сам он набрался смелости навестить её лишь спустя пару недель после их разговора и тут же был отправлен восвояси, однако не оставил попыток помочь.

Так каждое утро Оливия стала находить сухие крепкие ветки недалеко от крыльца, а в неверно расставленные силки порой «попадался» домашний кролик с уже свёрнутой шеей.

Но когда в один из дней Оливия не показалась из дома, Ульрих заволновался.

Он нашёл её на диване в гостиной перед остывшим камином. Укутавшись в тонкое покрывало, она дрожала от озноба даже во сне. Щёки и лоб пылали, но уже не от злости на Альфу.

Поправив плед, он склонился над спящей охотницей, чтобы сменить компресс, и вдруг замер, прислушиваясь. Этот звук невозможно было спутать с треском поленьев или шумом ветра в трубе. В ночной тишине, сквозь размеренное дыхание Оливии, он отчётливо слышал ещё один торопливый стук, словно у неё было два сердца.

Утреннее солнце настырно жгло сквозь закрытые веки. Всё тело ломило, голову словно сковал раскалённый обруч, сжимающийся с каждой минутой. Оливия приподнялась на кровати и, осоловело хлопая ресницами, огляделась. Она явно находилась не в хижине.

Спальня, где она проснулась, была небольшой, но очень светлой. Тонкие льняные шторы практически не защищали от солнца, а белые стены казались такими яркими, что на них было больно смотреть. Обстановка выглядела скудно, словно в комнате никто не жил: у противоположной стены стоял комод, а рядом с кроватью стеклянный кофейный столик и низкое кресло. Никаких фотографий, личных мелочей, случайно брошенной одежды — ничего, что могло бы выдать хозяина этого места.

В висках застучало, и картинка перед глазами вдруг поплыла. Оливия чувствовала, что снова проваливается в темноту, и изо всех сил пыталась удержаться в сознании. В голове забилась истеричная мысль, что она не должна спать, пока не поймёт, где находится, но веки отяжелели, и Оливия, поддавшись искушению, прикрыла их.

Дремота навалилась мгновенно, укутывая тяжёлыми объятиями. Покачиваясь на волнах сна, она то выныривала в реальность, то снова отключалась. Её преследовал странный монотонный гул, не позволявший уснуть окончательно. Как будто кто-то разговаривал за стеной, но слов было не разобрать.

— …и мне не нравится её кашель, Тэлута.

Дверь спальни отворилась, голоса стали громче. В щёлку между ресниц Оливия увидела Ульриха и старушку в пёстрых одеждах, которая деловито прошла прямо к кровати, присела на край, а затем протянула руку и коснулась её влажного лба. Веки Оливии чуть дрогнули, и женщина сурово поджала губы.